Наконец Луммокс стал виден. Он забился под мост, стараясь стать как можно меньше. Джон Томас едва не вывалился из иллюминатора.
— Лум! Лумми! Иди к папе!
Беглец заволновался и покрытие виадука задребезжало. Наружу высунулось примерно двенадцать футов его туловища. Луммокс растерянно озирался по сторонам.
— Я здесь, Лум! Наверху!
Луммокс наконец увидел своего друга, и его физиономия расплылась в блаженной улыбке. Сержант Мендоза фыркнул:
— Спускайся, Слэт. А ты — на выход.
Пилот несколько снизился, но остановился в замешательстве.
— Хватит, сержант. А то как бы эта штука нас не достала…
— Ладно, ладно. — Сержант Мендоза открыл дверцу и выкинул наружу легкую веревочную лестницу, применяющуюся при спасательных работах.
— Ты можешь спуститься, сынок?
— Конечно. — Придерживаясь за руку Мендозы, Джон Томас вцепился в лестницу. Но достигнув последней ступеньки, он все еще продолжал висеть в шести футах над головой Луммокса. Он посмотрел вниз. — Подними голову, малыш, — сказал он, — и спусти меня.
Луммокс поднялся с земли еще на одну пару ног и подставил свой широкий череп под висящие ноги Джона Томаса. Слегка пошатнувшись, Джон Томас встал на его голову, и Луммокс осторожно опустил его на землю.
Джон Томас спрыгнул и тут же повернулся к Луммоксу. Похоже, что все неприятности не причинили Луммоксу заметного вреда: он вздохнул с облегчением. Теперь осталось только доставить его домой, а там уж он его осмотрит дюйм за дюймом.
Тем временем Луммокс делал вид, что внимательно изучает собственные ноги, издавая звуки, напоминающие смущенное мурлыканье. Джон сурово посмотрел на него:
— Лумми, ты плохой! Ты очень плохой! Просто тупица — понимаешь?
Луммокс был в страшном смущении. Он опустил голову почти до земли, глядя на своего друга снизу вверх и открыл пасть:
— Я не хотел, — возразил он тоненьким детским голоском.
— Ах, вот как! Ты не хотел! Я запихаю тебе в пасть твои собственные ноги! И попробуй только мне возразить! Я тебя вытряхну из твоей шкуры и сделаю из нее коврик на стенку. Обеда тебе сегодня не видать! Он не хотел!
Над ними завис красный вертолет:
— Все в порядке? — осведомился шериф Дрейзер.
— Конечно.
— Отлично. Будем действовать следующим образом. Я убираю барьеры. Ты ведешь его по Хилл- стрит, где вас будет ждать эскорт; вы пристраиваетесь за ним, и он проводит вас до дому. Все понятно?
— Ясно.
— Джон Томас увидел, что оба выхода из виадука заблокированы тяжелыми бульдозерами с опущенными ножами. Такой порядок был принят силами безопасности во всех городах после Великого Бунта 91-го года, но Джон Томас не мог припомнить ничего подобного в Вествилле, и он начал понимать, что день, когда Луммокс вышел в город прогуляться, не скоро изгладится из памяти. Но он был счастлив, что Луммокс оказался настолько перепуганным, что не попытался пожевать железа или попробовать какой-нибудь ржавый обломок. Он повернулся к нему:
— Ну ладно, ты, чудовище, вытаскивай свой скелет из этой дыры. Пошли домой.
Луммокс радостно согласился, и виадук снова задрожал.
— Подсади меня.
Середина туловища Луммокса преобразилась в нечто вроде седла. Луммокс был полон радостного желания повиноваться и нетерпеливо топтался на месте.
— Успокойся, — сказал Джон Томас. — Я не хочу отдавить себе пальцы. — Луммокс застыл, и мальчик вскарабкался на него, цепляясь за складки его стальной на ощупь шкуры. Верхом на Луммоксе он напоминал раджу, отправляющегося на тигриную охоту.
— Все в порядке. А теперь, не торопясь, вверх по дороге. Да не туда, олух царя небесного! Вверх!
Сообразив что к чему, Луммокс огляделся и зарысил прочь. Две патрульные машины прокладывали ему дорогу, две прикрывали с тыла. Помидорно-красный вертолет шерифа Дрейзера держался поодаль на безопасной дистанции. Джон Томас несколько расслабился, размышляя, как он, во-первых, будет воспитывать Луммокса, а, во-вторых, что он скажет матери. Первая задача была куда проще, чем вторая…
Они были уже на полпути к дому, когда им чуть ли не на голову свалился летун, не обращавший никакого внимания на красные полицейские мигалки. Джон Томас догадался, что так, очертя голову, может летать только Бетти, еще до того, как смог рассмотреть ее лицо, и был прав. Он поймал ее за ноги, когда она выключила двигатель.
Шериф Дрейзер распахнул иллюминатор и высунул наружу голову, но Бетти прервала поток возмущения, который он обрушил на них.
— Что я слышу, шериф Дрейзер! Какие ужасные выражения!
Шериф поперхнулся и вгляделся пристальнее:
— Это кто — Бетти Соренсен?
— А кто же еще? И должна вам сказать, шериф, что никогда не предполагала, что доживу до такого времени, когда вы, столько лет преподававший в воскресной школе, будете употреблять такие слова! И если вы считаете, что подаете хороший пример…
— Молодая леди, придержите язык.
— Я? Но это вам надо…
— Цыц! На сегодня с меня хватит! Здесь дело серьезное и посему — марш отсюда!
Взглянув на Джона Томаса, Бетти подмигнула ему, а затем состроила ангельски невинное выражение:
— Но, шериф, я не могу.
— А? Почему это не можете?
— У меня кончилось горючее. Я пошла на аварийную посадку.
— Бетти, перестаньте сочинять.
— Я? Ради чего, декан Дрейзер?
— Я вам покажу декана! Если бак у тебя пустой, слезай с этого зверя и отправляйся домой. Он опасен.
— Лумми опасен? Да он и мухи не обидит. И, кроме того, вы хотите, чтобы я пошла домой одна? По этой глухой дороге? Когда уже темнеет? Вы меня удивляете.
Дрейзер сплюнул и захлопнул иллюминатор. Бетти мигом высвободилась из подвесной системы и устроилась поудобнее в сиденье, которое Луммокс без напоминания соорудил для нее на своей обширной спине. Джон Томас посмотрел на нее.
— Привет, Червячок.
— Привет, Упрямец.
— А я и не знал, что ты знакома с шерифом.
— Я знакома со всеми. А теперь помолчи. Я помчалась сюда изо всех сил и сломя голову, как только услышала новости по ящику. Вы, даже вместе с Луммоксом, никогда не додумаетесь, как выпутаться из этой истории, — поэтому я и здесь. А теперь расскажи мне все, даже самое ужасное. Не скрывай ничего от мамочки.
— Ах ты, хитрая лиса.
— Не трать времени на комплименты. Может быть, это наш последний шанс поговорить с глазу на глаз перед тем, как тебя начнут тягать в разные стороны, поэтому давай быстрей к делу.
— Что? Ты думаешь, что в самом деле… Но если обратиться к юристу?
