— Вы вернулись как раз во-время: сейчас около одиннадцати.
— Какого черта! Ах, простите, доктор. «Все страньше и страньше», как сказала бы Алиса. И все это — за пару часов. Так вот, чтоб вы знали, меня не было по крайней мере несколько недель.
Когда третья чашка кофе последовала за последним тостом, Элен перешла к рассказу:
— Проснувшись, я обнаружила, что качусь по лестнице — из кошмаров, вереницы кошмаров. Только не просите меня описать их — этого никто не сможет. Так продолжалось примерно с неделю, а затем я начала кое-что различать. Не знаю, в какой последовательности сменялись события, но первое, что я запомнила — стою посреди крохотной бесплодной долинки. Холодно, воздух прозрачный и какой-то горький. От него першит в горле. А в небе два солнца, одно здоровенное, красноватое, второе поменьше, но такое яркое, что на него больно смотреть.
— Два солнца! — воскликнул Говард. — Но ведь это невозможно — системы двойных звезд не имеют планет.
— Сходи и проверь сам — я-то там побывала! Пока я стояла и озиралась, что-то просвистело у меня над головой. Я пригнулись — и больше этого места не видела.
На следующий раз мое движение замедлилось на Земле — по крайней мере, там было очень похоже — и в городе. В здоровенном таком, путаном городе. Улица, движение оживленное. Я подошла к краю тротуара и попыталась задержать одну из машин — этакую здоровенную ползущую гусеницу, и колес штук пятьдесят, — но как увидела, кто сидит за рулем, как тут же отскочила. Не человек и даже не животное — я таких никогда не видала и о таких не слышала. Не птица, не рыба, не насекомое. Богу, который обитателей этого города выдумал, грех молиться. Не знаю, кто они такие, но они извивались, они ползали, и они ВОНЯЛИ. Фу!
— Несколько недель, — продолжала она, — я пряталась по разным норам в этом городе, пока не вспомнила, что надо делать, чтобы перемещаться по тропам времени. Я уж извелась вся, решила, что внушение на возврат в настоящее не сработало. С едой было туго, голова кружилась от голода. Пила я, думаю, из их дренажной системы, но спросить было не у кого, да и не очень-то хотелось знать. Жажда — дело такое.
— А человеческих существ вы там не видели?
— Не уверена. Видела какие-то силуэты, вроде человечьи, сидели кружком в туннеле под городом, но что-то их спугнуло, они удрали раньше, чем я смогла подобраться поближе и рассмотреть как следует.
— Что было дальше?
— Ничего. В тот же вечер я вспомнила весь трюк и рванула оттуда со всей возможной скоростью. Боюсь, профессор, подрастеряла я научный энтузиазм — не интересовало меня, как живет, эта вторая половина населения.
На этот раз мне повезло побольше. Я оказалась опять на Земле, но в красивой холмистой местности, похожей на Блу Ридж Маутинз. Стояло лето совсем хорошо. Я отыскала небольшой ручеек, сбросила одежду и искупалась. Просто замечательно. Потом я подкормилась какими-то спелыми ягодками, растянулась на солнышке и заснула.
Проснулась я резко и сразу. Кто-то наклонился надо мной. Мужчина, но не красавчик. Оказалось, неандерталец. Мне бы убежать, но я попыталась схватить одежду, ну а он схватил меня. Ведет он меня в стойбище, этакую сабинянку, а у меня из-под мышки соблазнительно торчит новый спортивный костюм.
Положение мое оказалось не таким уж скверным. Поймал меня Старейшина, и относился он ко мне скорее как к странной зверушке, вроде собак, что рычат, охраняя груду костей, чем к принадлежности своего гарема. Кормили меня прилично, если не быть особенно привередливой — а куда делась моя привередливость после жизни на помойках того жуткого города!
В глубине души неандертальцы ребята неплохие, довольно добродушные, хотя и бывают грубоватыми. Вот мне и перепало, — она дотронулась пальцем до шрама на щеке. — Я уж совсем было решила задержаться ненадолго и поизучать их, как допустила ошибку. Утро выдалось прохладное, и я впервые нацепила одежду, с тех как к ним попала. Один из молодых самцов увидал меня, и, думаю, это потрясло его романтическую натуру. Старейшины на этот раз не было, и сдержать его оказалось некому.
Он облапал меня прежде, чем я успела сообразить, что происходит, и попытался продемонстрировать свое расположение. Вас когда-нибудь обнимал пещерный человек, Говард? У них скверно пахнет изо рта, не говоря о прочих болезнях. Я была настолько удивлена, что не смогла сосредоточиться, а иначе бы я точно ускользнула сквозь пространство-время, оставив его обнимать воздух.
Доктор Фрост не скрывал возмущения.
— Боже мой, дитя! И на что вы решились?
— Показала ему приемчик джиу-джитсу, все-таки второй разряд, а потом помчалась как бешеная и забралась на дерево. Досчитала до ста и попыталась успокоиться. И вскоре опять понеслась по лестнице, радуясь кошмарам, которые встречались на пути.
— Тут-то вы и вернулись?
— Не совсем — опять не повезло! Приземлилась-то я в настоящем и, вероятно, в этом временном измерении, но много чего было не так. Я оказалась на южной стороне Сорок второй улицы в Нью-Йорке. Я сразу поняла, где нахожусь, потому что первым делом увидела огромные светящиеся буквы, бегущие вдоль здания ТАЙМСа, они вспыхивали и выписывали новости. Но двигались они в обратном направлении. Я успела прочитать: «мячей девять разница Детройт победили Янки», когда заметила неподалеку двоих полицейских — со всех ног, спиной вперед, улепетывающих от меня. Вы что-то сказали, доктор Фрост?
— Обратная энтропия… вы вступили на дорогу с обратным ходом времени…. ваша стрела времени указывала назад.
— Я тоже так решила, когда нашлось время подумать. А тогда мне было не до этого. Я оказалась в толпе, правда — на свободном месте, но кольцо людей вокруг сжималось, и все они двигались спинами вперед. Полицейские растворились среди прохожих, а толпа вдруг рванулась прямо на меня, остановилась и начала вопить. Как только это случилось, поменялись огни светофора, в обе стороны помчались машины, двигаясь задом-наперед. Вот это и доконало крошку Элен. Я потеряла сознание.
Вслед за этим меня пронесло сквозь множество мест…
— Погодите-ка, — перебил ее Говард, — а что же случилось до этого? Я полагал, что разбираюсь в энтропии, но ваш рассказ меня просто ошеломил.
— Ну, — начал Фрост, — легче всего объяснить это, сказав, что она путешествовала вспять во времени. Ее будущее было их прошлым — и наоборот. Я рад, что она быстро выбралась оттуда. Я не уверен, что в таких условиях можно поддерживать метаболизм у человека. Хм-м… Продолжайте, Элен.
— Этот спуск по осям мог бы быть изумителен, если бы я не чувствовала эмоционального истощения. Я расслабилась и наблюдала за всем происходящим точно в кино. Сценарий его, думаю, написал Сальвадор Дали. Я видела ландшафты, вздымающиеся и опадающие, точно море в шторм. Люди превращались в растения — и, думаю, мое тело тоже порой менялось, хотя я в этом не уверена. Я даже оказалась в месте, в котором все было обращено ВНУТРЬ, и ничего наружу. Кое-какие подробности я опущу — я сама в них не верю.
Затем я оказалась в месте, имеющем дополнительное пространственное измерение. Все, на что я ни посмотрю, представлялось мне трехмерным, и все меняло свои очертания, стоило мне об этом ПОДУМАТЬ. Я обнаружила, что могу заглянуть внутрь твердых предметов, стоит мне только захотеть. Когда я устала разглядывать интимные тайны гор и растений, я решила заглянуть внутрь себя, и это сработало так же хорошо. Теперь я знаю об анатомии и физиологии больше любого доктора медицины. Забавно наблюдать, как бьется твое же сердце — вот умничка.
Но аппендикс мой был воспален и увеличен. Я обнаружила, что могу дотянуться до него и потрогать — чувствовался. А поскольку с ним уже были неприятности, я решилась на срочную операцию. И просто- напросто отщипнула его ногтями. Было совсем не больно, выступила пара капелек крови, но ранка тут же затянулась.
— Боже мой, девочка! Вы же могли заработать перитонит и умереть!
— Не думаю. Я верила, что тело мое пронзают ультрафиолетовые лучи и убивают всех микробов. Какое-то время меня лихорадило, но, полагаю, причина этого в сильном внутреннем солнечном ожоге.
Еще я забыла сказать, что в этом месте я не могла передвигаться, а единственное, чего мне удавалось коснуться, была я сама. Я проходила сквозь любой предмет, до которого пыталась дотронуться.
