– На той неделе пришла ко мне на ленч Люба Конски, и мы заговорили о миссис Поттл. Честное слово, Джеймс, я ничего такого не говорила и не знала, что Виллис сидит под столом.
– А он сидел? – Мистер Марло прикрыл глаза рукой. – Ну и дальше что?
– Ну вы же помните, что Поттлы в Северной колонии жили в доме у Конски, пока им не построили свой. С тех пор Люба возненавидела Сару Поттл всем сердцем и в тот четверг поделилась со мной некоторыми аппетитными подробностями относительно Сариных домашних привычек. Через пару дней заходит Сара поучить меня, как надо воспитывать детей. На каких-то ее словах Виллис включился (я знала, что он в комнате, но у меня и в мыслях не было, что он что-то выкинет). И стал прокручивать как раз ту самую запись, а я никак не могла его заткнуть и наконец просто вынесла из комнаты. Миссис Поттл ушла не попрощавшись, и с той поры о ней ни слуху ни духу.
– Небольшая потеря, – заметил мистер Марло.
– Это верно, но Люба-то за что пострадала? Любин акцент ни с чем не спутаешь, а у Виллиса он получается лучше, чьим у самой Любы. Не думаю, чтобы Люба обиделась, но слышали бы вы в исполнении Виллиса рассказ о том, как Сара Поттл выглядит по утрам и что она при этом предпринимает.
– А вам бы послушать, – откликнулся Макрей, – высказывания миссис Поттл о прислуге.
– Cлышала. Она считает безобразием, что Компания не обеспечивает нас слугами.
– Не поставляет их нам в заклепанных ошейниках, – кивнул доктор.
– Ну и женщина! И зачем только она стала колонисткой?
– А ты не знаешь? – спросил муж. – Они прибыли сюда, рассчитывая быстро разбогатеть.
– Хмм!
– Миссис Марло, – с отрешенным видом сказал доктор Макрей, – мне, как лечащему врачу миссис Поттл, было бы полезно послушать, что имеет сказать Виллис по ее поводу. Как вы думаете, согласится он нам это прочесть?
– Доктор, вы старый мошенник и собиратель сплетен.
– Само собой. А еще я люблю подслушивать.
– Вы бесстыдник.
– Опять согласен. Мои нервы расслаблены. Я уже много лет не испытывал стыда.
– Правда, Виллис может нам устроить захватывающую передачу – разговоры детей за последние две недели.
– Может быть, вы его уговорите?
– Попробуем, – миссис Марло улыбнулась и отправилась за Виллисом.
Глава 3
ГЕККО
В среду рассвет занялся ясный и холодный, как почти всегда на Марсе. Все Саттоны и Марло, за исключением Оливера, собрались на грузовой пристани колонии, на западном рукаве Стримонского канала, чтобы проводить мальчиков в дорогу.
Температура повышалась, ровно дул рассветный бриз, но было все еще около минус тридцати [ -34'С. ]. Стримонский канал был покрыт серовато-голубым льдом, на этой широте он сегодня не растает. На канале у пристани стоял почтовый скутер Малого Сирта – лодочный корпус на острых полозьях. Водитель грузил багаж со склада.
Молодежь легко было различить по маскам: тигровым полоскам Джима, боевой раскраске Фрэнсиса и радужному орнаменту Филлис.
Взрослые отличались друг от друга только ростом, фигурой и манерой поведения. Двое были сверх комплекта: доктор Макрей и отец Клири.
Священник тихо и серьезно говорил что-то Фрэнку, потом обратился к Джиму.
– Твой пастор просил меня попрощаться с тобой, сынок. Он, бедняга, к несчастью, слег с марсианским катаром, но все равно пришел бы, если б я не спрятал его маску. – Протестантский священник, как и католический, был холостяком, и они жили в одном доме.
– Ему очень плохо? – спросил Джим.
– Нет, не очень. Прими его благословение и мое тоже. – Священник протянул руку.
Джим поставил дорожную сумку, переложил коньки и Виллиса в левую руку и ответил на рукопожатие.
Наступило неловкое молчание. Наконец Джим сказал:
– Почему бы вам всем не пойти в помещение, пока вы не окоченели окончательно?
– Точно, – поддержал Фрэнсис. – Хорошая мысль.
– Кажется, водитель скоро будет готов, – сказал мистер Марло. – Ну, сынок, береги себя. Увидимся, когда будем переезжать.
– Он торжественно потряс сыну руку.
– До скорого, папа.
Миссис Марло обняла сына, прижав свою маску к его.
– Ох, мой маленький, рано тебе еще уезжать из дома.
– Ну, мама! – Джим крепко обнял мать. Потом пришлось обнять Филлис.
– Пассажиры, по местам! – позвал водитель.
– До свидания!
Кто– то поймал Джима за локоть -доктор.
– Береги себя, Джим. И никому не спускай грубостей.
– Спасибо, док. – Джим показал водителю школьное удостоверение. Доктор в это время прощался с Фрэнсисом.
– Оба задарма? – спросил водитель. – Ну раз платных пассажиров все равно нет, можете ехать на обзорных местах.
Он оторвал себе корешок, Джим залез в скутер и прошел на вожделенное обзорное место – сзади над кабиной водителя. Фрэнк последовал за ним.
Машина задрожала, это открывались ото льда полозья.
Потом взревела турбина, и скутер с легким свистом тронулся в путь. Берега проплывали мимо, сливаясь в одну сплошную стену, скорость нарастала. Лед был гладкий, как зеркало, и вскоре скутер набрал путевую скорость – 250 миль в час. Водитель снял маску. Джим и Фрэнк, глядя на него, сделали то же самое. Давление в машине теперь поддерживалось пневматическим устройством, работающим от потока встречного воздуха, а с ростом давления сразу потеплело.
– Здорово, правда? – сказал Фрэнк.
– Ага. Смотри, Земля.
Их родная планета плыла по небу на северо-востоке, выше Солнца, сияя зеленым светом на густом багровом фоне. Рядом с ней, ясно видимая невооруженным глазом, светилась белая звездочка поменьше – Луна, спутник Земли. На севере, куда они ехали, не выше двадцати градусов над горизонтом висел Деймос, внешний спутник Марса. Крохотный бледный диск, почти невидимый в лучах солнца, Земля затмевала его своим блеском.
Фобос, внутренняя луна, не был виден. На широте Харакса он поднимается над северным горизонтом не выше чем на восемь градусов и не дольше чем на час дважды в сутки. Днем он теряется в синеве горизонта, а наблюдать его ночью на морозе дураков нет. Джим не мог припомнить, когда и видел его, разве что во время миграции.
Фрэнк перевел взгляд с Земли на Деймос.
– Попроси водителя включить радио, – сказал он, – Деймос взошел.
– Дв кому это интересно? – ответил Джим. – Я хочу смотреть.
Берега теперь стали пониже, с верхних мест за ними виднелись поля. Хотя была уже осень, орошаемый пояс вдоль канала еще зеленел и на глазах становился все зеленее – растения раскрывались навстречу утреннему солнцу.
Там и сям вдалеке мелькали красные дюны – предвестницы пустыни. Зеленый пояс восточного рукава канала не был виден, его скрывал горизонт.
Водитель и без просьбы включил радио. Машину наполнила музыка, заглушив монотонный шум турбины.
