В общем все, что полагается стратосферной яхте. Еще не поступили последние таблицы лунных эфемерид.
— Когда вы их ждете?
— Скоро. Но они не так уж и важны. Просто смешно, что люди считают космическую навигацию ужасно сложной. Здесь цель видна — не то что в океане. Дайте мне хороший радар и секстант, и я доставлю вас на Луну, в любую ее точку, безо всяких звездных таблиц и навигационных альманахов, только по данным об относительных скоростях.
— Не горячись, Колумб, — сказал ему Чарли. — Береги нервы. Главное дело, что мы готовы к старту. Так или не так?
— Так.
— Вы, во всяком случае. Сегодня мы закончим все испытания. Что-то я нервничаю, уж очень гладко все идет. Если мне помогут, к полуночи все будет о’кэй.
— Хорошо, сейчас докурю сигару и помогу.
Некоторое время они молча курили. Каждый думал о предстоящем полете и о том, что его ожидает. Старый Гарриман пытался совладать с волнением при виде сбывающейся мечты.
— Мистер Гарриман…
— В чем дело, Чарли?
— Не могли бы вы подсказать, каким образом парень, вроде меня, может разбогатеть, как вы?
— Разбогатеть? Я не могу сказать. Сам я никогда не стремился ни разбогатеть, ни прославиться, ничего такого.
— Да ну?
— Нет, правда. Просто я хотел подольше пожить и побольше увидеть. И я не был исключением: тогда множество мальчишек увлекались кто радио, кто астрономией — они сами строили телескопы, кто — самодельными аэропланами. У нас были научные клубы, лаборатории в подвалах, общества любителей научной фантастики. Мы находили в научных журналах больше романтики, чем во всех книгах Дюма, вместе взятых. Никто из нас не собирался становиться миллионером — мы хотели строить космические корабли. И, как видите, кое-кому из нас это удалось.
— Господи, шеф, вы гак увлекательно рассказываете об этом!
— Это и было увлекательно, Чарли. Это был чудесный, романтический век, и с каждым годом жить становилось все чудеснее и увлекательнее. Нет, я не хотел богатеть; я только хотел дожить до того времени, когда человек поднимется к звездам, и, если Бог позволит, самому слетать на Луну, — он осторожно стряхнул пепел в тарелку. — Я прожил хорошую жизнь, и мне не на что жаловаться.
Макинтайр отставил стул.
— Идем, Чарли, я готов.
— О’кэй.
Все поднялись. Гарриман хотел что-то сказать, но вдруг побледнел и схватился за сердце.
— Держи его, Мак!
— Где у него лекарство?
— В кармане жилета.
Они положили Гарримана на лежанку, вылили на носовой платок лекарство из ампулы и поднесли к носу. По мере того, как испарялось лекарство, лицо его начало розоветь. Это было все, что они могли сделать. Теперь оставалось ждать.
— Мак, он не сможет лететь, — прервал молчание Чарли.
— Почему?
— Это убийство. После стартовых перегрузок он не встанет.
— Может быть, но он хочет лететь. Ты же сам слышал.
— Мы должны удержать его.
— Зачем? Какое право имеешь ты или наше родимое правительство мешать человеку рисковать своей жизнью во имя своей мечты?
— И все-таки ты неправ. Он же чертовски славный старик.
— Тогда вези его обратно в Канзас-Сити. Там эти стервятники запрут его в психушку и будут держать там, пока он не умрет от разрыва сердца.
— Н-н-ну, нет, только не это.
— Тогда иди и подготовь все к отлету. Я готов.
На другое утро на ранчо въехал джип и остановился перед домом. Из него вылез крепко скроенный человек с твердым, но добрым лицом. Макинтайр пошел ему навстречу.
— Вы — Джеймс Макинтайр? — спросил человек.
— Ну и что из этого?
— Я помощник здешнего шерифа. У меня ордер на ваш арест.
— За какие грехи?
— Заговор с целью нарушения закона о здоровье космонавтов и пассажиров.
К ним подошел Чарли.
— В чем дело, Мак?
За Макинтайра ответил помощник шерифа.
— Вы, должно быть, Чарльз Каммингс. Ордер распространяется и на вас. Кроме того, я должен забрать отсюда человека по имени Гарриман и опечатать ваш космический корабль.
— У нас нет космического корабля.
— А что у вас в этом ангаре?
— Стратояхта.
— Да ну? Тогда, за неимением космического корабля, я опечатаю ее. Где Гарриман?
— Вон там, — Чарли любезно указал направо, не обращая внимания на гримасу Макинтайра.
Помощник шерифа повернул голову. Чарли ударил его ребром ладони по сонной артерии, и тот рухнул на землю. Чарли постоял над ним, пощупал сустав пальца и поморщился.
— Черт побери, именно этот палец я сломал, играя в бейсбол. И всегда-то я цепляюсь им за что- нибудь.
— Отнеси шефа в кабину, — оборвал его Мак, — и пристегни к койке.
— Будет сделано, шкипер.
Они тягачом вывели корабль и отыскали в пустыне ровную площадку для старта. Потом забрались в ракету. В правый иллюминатор Макинтайр увидел помощника шерифа. Тот выглядел неутешительно.
Макинтайр застегнул ремни и запросил в переговорную трубку:
— Все в порядке, Чарли?
— Все в порядке, шкипер, — отозвался Чарли из машинного отделения, — но стартовать нам нельзя. У корабля нет имени!
— А у нас сейчас нет времени на предрассудки.
— Назовем его «ЛУНАТИК», — донесся слабый голос Гарримана. — Это единственное подходящее имя.
Макинтайр откинулся в кресле, повернул два тумблера, потом еще три, и «ЛУНАТИК» взлетел.
— Как вы себя чувствуете, шеф? — Чарли озабоченно склонился над стариком.
Гарриман разлепил губы и выдавил:
— Хорошо, сынок. Лучше некуда.
— Перегрузки кончились, и теперь все будет хорошо. Я ослаблю ремни, чтобы вы могли поворачиваться. Думаю, вам не следует вставать.
Чарли дернул пряжку. Гарриман так и не мог подавить стон.
— Что с вами, шеф?
— Ничего, правда, ничего. Что-то кольнуло в боку.
Чарли легонько ощупал бок Гарримана и проверил пульс.
— Не пытайтесь меня дурачить, шеф. К сожалению, мы ничем не сможем помочь вам, пока не сядем.
— Чарли…
