– Возможно нам придется всю ночь провести на ногах. Так что лучше вздремнуть заранее. Я не имею ни малейшего желания иметь дело с преждевременными родами.
Он откинул простыню, осмотрел Карен и ощупал ее живот.
– Ты чувствуешь толчки?
– Еще бы! Когда он родится, его непременно нужно записать в команду Грин Бей Пэкера. У меня такое впечатление, что на ногах у него бутсы.
– Ничуть не удивлюсь, если это так. Ты когда зачинала его, была обута?
– Что? Папа, что за гадости ты говоришь? Да.
– Предродовое влияние. В следующий раз перед этим обязательно разуйся.
В это время он напряженно пытался определить, в каком положении находится ребенок – головкой вниз или – Боже избави! – поперек. Но определить это он был не в состоянии. Поэтому он улыбнулся Карен и солгал:
– Прекрасно, бутсы нас не побеспокоят, поскольку он расположен головкой прямо вниз, именно так, как надо. Кажется, роды будут очень легкими.
– Откуда ты знаешь, папа?
– Положи руку вот сюда, где моя. Вот это его выпуклая головка, вниз которой он и нырнет. Чувствуешь?
– Кажется, да.
– Если бы ты знала столько, сколько я, ты бы не сомневалась. – Он попытался определить, начало ли расширяться влагалище. Имело место небольшое кровотечение и поэтому он не решился произвести обследование руками – во-первых, он все равно не знал, как должно все это быть наощупь, а во-вторых боялся занести инфекцию внутрь. Он знал, что кое-что ему может поведать ректальное обследование, но опять же не знал, что именно, поэтому не было никакого смысла подвергать Карен этой малоприятной процедуре.
Он поднял голову и встретился взглядом с женой. Сначала он хотел было посоветоваться с ней, но потом решил, что не стоит. Несмотря на то, что дети у Грейс были, о деторождении она знала не больше его самого, а дав понять Карен, что он не уверен в себе, он пошатнет ее уверенность в благополучном исходе.
Вместо этого, он взял свой 'стетоскоп' (три последних чистых листа из энциклопедии, скатанные в трубку), и стал прослушивать сердцебиение плода. До этого он неоднократно слышал его. Но сейчас он слышал только множество различных шумов, которое он про себя определил как 'бурчание в кишках'.
– Тикает, как метроном, – возгласил он, откладывая трубку и снова укрывая дочь. – Твое дитя в отличном состоянии, девочка, и ты сама тоже. Грейс, ты кажется завела журнал, когда начались первые боли?
– Им занималась Барбара.
– Будь добра, сохрани его. А сейчас скажи Дьюку, чтобы он снял ремни со второй кровати и принес их сюда.
– Хьюберт, а ты уверен, что они понадобятся? Ни один из моих врачей не советовал мне ничего подобного.
– Это самое последнее новшество, – заверил он ее. – Теперь его применяют во всех больницах. – Хью где-то читал, что некоторые акушерки заставляют своих пациенток тянуть во время потуг за ремни. Он просмотрел свои книги, ища подтверждения, но ничего не нашел. Но здравый смысл подсказывал ему, что это действительно правильно – женщине так легче тужиться.
У Грейс на лице отражалось сомнение, но возражать она не стала и вышла из убежища. Хью уже собирался встать, когда Карен схватила его за руку.
– Не уходи, папа!
– Больно?
– Нет. Я хотела сказать тебе одну вещь. Я попросила Джо взять меня в жены. На прошлой неделе. И он согласился.
– Рад слышать это, дорогая. Тебе достается настоящее сокровище.
– Мне тоже так кажется. Хотя у меня и нет особенного выбора, но Джо мне действительно нравится. Но мы не поженимся до тех пор, пока я полностью не оправлюсь после родов и не стану сильной и здоровой, как прежде. Да сейчас я и подумать боюсь о разговоре с матерью.
– Я ей ничего не скажу.
– И Дьюку тоже лучше ничего не говори. А Барбара все знает, и считает, что так и надо.
Схватки начались у Карен тогда, когда Дьюк прилаживал ремни. Она вскрикнула, застонала и ухватилась за концы ремней, которые торопливо протянул ей Дьюк. Хью положил руку ей на живот и почувствовал, как напрягается ее матка одновременно с приступом боли.
– Тужься, детка, – сказал ей Хью, – и старайся дышать глубже – это помогает.
Она глубоко вздохнула, но только застонала в ответ.
Казалось, прошла вечность, прежде чем она немного расслабилась, выдавила улыбку и сказала:
– Ну, наконец-то прошло! Искренне сожалею о звуковых эффектах, папа.
– Если хочешь, кричи на здоровье. Но лучше глубоко дышать. А теперь отдохни немного. Давай разберемся. Джо, тебя придется использовать в качестве повара. Я хочу, чтобы Барбара отдохнула, а Грейс будет выполнять обязанности медсестры… поэтому придется тебе приготовить обед. И заодно приготовь чего-нибудь холодненького на ужин. Грейс, ты занесла это в журнал?
– Да.
– Ты заметила, сколько времени длились схватки?
– Я заметила, – сказала Барбара. – Сорок пять секунд.
Карен возмутилась.
– Барбара, да ты в своем ли уме! Они длились никак не меньше часа.
– Ладно, пусть будет сорок пять секунд, – сказал Хью. – Засекайте время появления схваток и сколько они длятся.
Семь минут спустя начался следующий приступ. Карен постаралась последовать совету отца и дышать глубоко. На сей раз она только слегка вскрикнула. Но когда боль отошла, она уже была не в состоянии шутить: она только отвернулась лицом к стене. Схватки были долгими и сильными. Хотя агония дочери и потрясла его, Хью немного приободрился – роды, как будто, обещали быть короткими.
Но получилось совсем наоборот. Весь этот жаркий и трудный день женщина на кровати старалась избавиться от своей ноши. Лицо ее побелело, то и дело она вскрикивала, с каждой потугой живот ее напрягался, мышцы на руках и на шее вздувалась от напряжения. Затем, когда схватки отступали, она откидывалась обратно на подушки, усталая и дрожащая, не в состоянии разговаривать, ни на что кроме происходящего с ней не обращая внимания.
Дальше стало хуже. Схватки теперь шли с трехминутными интервалами, причем каждая следующая была длиннее предыдущей и, казалось, более мучительной. Наконец, Хью разрешил ей не пользоваться ремнями: он не заметил, чтобы они помогали. Она тут же попробовала, их как будто не слыша, что он сказал. Казалось, что ремни позволяют ей чувствовать себя немного удобнее.
В десять часов вечера началось кровотечение. перепугалась до смерти – она много раз слышала, как опасны кровотечения. Хью уверил ее в том, что так и должно быть и что это свидетельствует о скором появлении ребенка. Да он и сам поверил в это, потому что крови было немного и вскоре кровотечение прекратилось. Казалось невероятным, что роды могут произойти еще не скоро. , похоже, рассердилась и встала. Барбара тут же плюхнулась в освободившееся кресло. Хью надеялся, что Грейс решила отдохнуть – женщины дежурили по очереди.
Но через несколько минут Грейс вернулась.
– Хьюберт, – сказала она высоким срывающимся голосом, – я собираюсь вызвать врача.
– Пожалуйста, – согласился он, не сводя глаз с Карен.
– Послушайте меня, Хьюберт Фарнхэм. Вам следовало вызвать врача с самого начала. Вы убиваете ее, слышите? Я намерена вызвать врача, и вам меня не остановить!
– Конечно, Грейс, о чем речь. Телефон вон там, – он указал пальцем на соседнее крыло. Грейс, казалось, была слегка озадачена, но затем она резко повернулась и вышла.
