— Он.
— Какие еще происшествия?
— Никаких, Когда произошла остановка, на дороге уже почти никого не было.
— Хорошо. Давай Ван Клика.
Лицо главаря заговорщиков было злее некуда.
— Ну что?! — с ходу закричал он. — Ты думал, я шутки с тобой шучу? Ну так получай, что хотел! Интересно, как ты теперь запоешь, мистер Главный инженер?
На Гейнса накатило желание выложить вслух все, что он думает о своем заме. Голос этого недоростка действовал на него подобно скрежету ножа по стеклу, но Гейнс не мог позволить себе роскоши говорить прямо. Он заставил себя говорить самым уважительным тоном, стараясь не выдавать чувств и успокоить болезненное тщеславие собеседника.
— С чего ты взял, Ван, будто я тебя плохо ценю? Я слишком давно тебя знаю, чтобы все принимать за шутку. Я знаю, что ты говорил совершенно серьезно и признаю, что в этом тайме победил ты. Дорога стоит, и с этим ничего не поделаешь.
Чувствовалось, что Ван Клик доволен покорным видом Гейнса, но пытается скрыть свою радость.
— Тогда какого дьявола ты там суетишься? — он уже не говорил — требовал. Сдавайся! Ты же сам знаешь, что победы вам не видать.
— Возможно, это и так, Ван, но, видишь ли, я не могу сдаться без боя. Кстати, с чего ты взял, что мое дело проиграно? На моей стороне вся армия США.
На лице Ван Клика появилась гордая улыбка победителя.
— Видишь вот это? — он показал грушевидный блок управления и длинный шнур, который отходил от него. — Стоит мне нажать кнопку, и взрыв перерубит дорогу пополам. Слышишь? Все полетит к черту! А перед уходом я возьму топор и напоследок разнесу на этой станции все, что можно.
Единственное, о чем Гейнс сейчас сожалел — что плохо разбирается в психиатрии. Чтобы переиграть Ван Клика, оставалось надеяться только на собственный здравый смысл.
— На это трудно что-нибудь возразить, Ван, — согласился он, — и все-таки я не вижу причины, почему бы мне не попробовать поискать выход еще.
— Не видишь причины? Так раскрой глаза! Если ты начнешь пробовать, я взорву дорогу тебе назло, вот и подумай, что станет тогда-с людьми, которые будут на ней?
Гейнс судорожно искал решение. Он ничуть не сомневался, что Ван Клик выполнит свою угрозу. Неестественное возбуждение, с которым тот говорил, какая-то детская обидчивость, даже мальчишеское словцо «назло» — выдавали опасный крен во всем его поведении. Разрыв дороги в густонаселенном секторе Сакраменто скорее всего разрушит несколько крупных домов, и при этом наверняка погибнут владельцы и служащие стоящих на полосе магазинов и просто случайные люди, которые окажутся рядом.
Ван прав, абсолютно прав. Он не может понапрасну рисковать жизнью людей, понятия не имеющих о происходящем; люди не хотят умирать, заработает дорога или не заработает. Если уж откровенно, проблема сейчас не в том, какой ущерб понесет дорога. Его выбила из колеи угроза, нависшая над ничего не подозревающими людьми.
В голове его звучала молодая: «Слушай дороги гуд, смотри, как они бегут! Наш бесконечен труд…» Что делать? Что ему делать? «Покуда вы мчите, покуда скользите…» Выхода нет, нет никакого выхода…
Он повернулся к экрану.
— Слушай, Ван, ты ведь не станешь взрывать дорогу, если тебя не вынудят. Я уверен, ты не хочешь, чтобы дорога погибла. И я не хочу. Два джентльмена всегда найдут способ договориться.
— Что ты еще задумал? — подозрительно поинтересовался Ван Клик.
— Да ничего я не задумывал. Я приеду один, без оружия, буду скоро, как только позволит машина.
— А твои люди?
— Пока я не вернусь, они останутся здесь. Не веришь — можешь выслать наблюдателей.
Где-то с секунду Ван Клик мялся с ответом, с одной стороны раздираемый страхом угодить ненароком в капкан, с другой — желанием видеть, как бывший шеф приползет к нему на коленях умолять об условиях сдачи. Наконец с недовольным видом он согласился.
Гейнс дал инструкции Дэвидсону и рассказал ему, что он собирается делать.
— Дейв, если через час я не вернусь, действуй по своему усмотрению.
Гейнс отослал водителя патрульной машины, вывел ее на насыпную дорогу, развернулся на север и дал газ.
Несмотря на двести миль в час, с которыми мчалась машина, первый раз у него появилась возможность собраться с мыслями.
Положим, его план удастся, но и в этом случае после победы многое придется менять. В первую очередь надо сделать выводы из двух тяжелых уроков: мысли о них крепко сидели в мозгу, словно занозы. Первое, что придется сделать это установить на полосах перекрестную блокировку, чтобы в случае резкого расхождения скоростей примыкающие ленты ускорялись бы или тормозили. То, что произошло на Двадцатой, не должно повториться.
Но с этим просто, это задача техническая. Главная проблема не в этом, главное — подбор кадров. Разумеется, отборочные тесты должны быть улучшены, они должны гарантировать, что на транспорте будут работать только сознательные, понимающие свою ответственность люди. Но черт побери, ведь считалось, что именно это и гарантируют нынешние тесты. Улучшенный метод Хамма-Уодсверта-Бертона еще ни разу не приводил к ошибкам. Во всяком случае, до сегодняшних событий в секторе Сакраменто. Непонятно, как Ван Клику удалось склонить к мятежу такое количество проверенных на тестах людей? Это просто немыслимо!
Без серьезной причины хорошо подобранный коллектив не выйдет из равновесия. Поведение одного человека еще может не поддаваться прогнозам, но когда их большое количество, они надежны, словно числа или машины. Они подчиняются законам статистики, их действия можно измерить, проверить, классифицировать.
Гейнс представил себе отдел кадров, шкафы с картотеками, клерков… Наконец-то! Он понял! Ван Клик как первый заместитель Главного инженера был офицером по кадрам целой дороги.
Вот он — ответ, который объяснял все. Кому как не офицеру по кадрам дана в руки замечательная возможность собрать весь мусор в одну корзину. Только он может это сделать, причем — один, без помощников. Теперь Гейнс был твердо убежден, что Ван Клик намеренно переводил подходящих ему людей в один сектор, подделывая их личные дела. Должно быть, надувательство с тестами квалификации темперамента тянулось не один год.
Вот он, самый главный урок: необходимы более жесткие тесты для офицеров. Классификацию и назначение персонала на должности нельзя доверять ни одному офицеру, если за ним не ведется самого тщательного контроля. Даже его, Гейнса, необходимо проверять в этом отношении. Вот только… Qui custodiet ipsos custodes? Кто будет сторожить самих сторожей? Латынь, конечно, вещь устаревшая, и все- таки, древние римляне отнюдь не были дураками.
Теперь он знал, в чем была ошибка, и это доставляло ему мрачное удовлетворение. Надзор и контроль, проверка и перепроверка — вот ответ на вопрос. Да, будет хлопотно, да, не эффективно, но с этим придется смириться — повышая безопасность, всегда что-нибудь да приносишь в жертву.
Не надо было ему давать столько власти Ван Клику, не изучив его досконально. Но еще не поздно разузнать о нем кое-что!
Он нажал аварийную кнопку и машина резко остановилась.
— Станция? Соедините меня с моим офисом!
Лицо Долорес смотрело на него с экрана.
— Вы на месте? — сказал он. — Отлично! Я думал, что вы уже дома.
— Я услышала об аварии и сразу вернулась, мистер Гейнс.
— Вы умница. Дайте мне личное дело Ван Клика. Я хочу посмотреть его квалификационную запись.
Она мгновенно вернулась с делом и принялась читать ему записи, большей частью состоящие из символов и процентов. Слушая, Гейнс машинально кивал головой — данные только подтверждали его
