глазами, куда поставить бокал, и вышла из-за кушетки.
Нельсон обернулся через плечо: Акулло, показывая на него рукой, что-то говорил Гроссмаулю. Очки, склеенные посередине лейкопластырем, подпрыгивали у Лайонела на носу.
— Нельсон! — Бриджит тронула его за плечо. — К тебе обращаются!
Он обернулся назад и увидел улыбающуюся Писательницу.
— Я говорила, что ваше имя у всех на устах. — Писательница покрутила бокал. — Мои агенты рассказывают о вас всякие любопытные вещи.
За спиной у нее Кралевич медленно отступал, по-прежнему загораживаясь Эльзас.
— Дорогой, ну разве не замечательно? — Бриджит счастливо захлопала глазами. — Ты просто нарасхват!
Нельсон не успел ответить, потому что его тронули за локоть сразу с двух сторон.
— С вами хочет побеседовать Виктория, — сказала справа Джилиан.
Слева Лайонел просипел:
— Вас зовет Антони.
Нельсон поднял ладони. Палец горел.
— Не подеритесь из-за меня, девочки, — рассмеялся он.
За склеенными стеклами очков — одно треснуло пополам — глаза у Лайонела раскрылись, как от пощечины. Джилиан отступила на шаг.
— Извините. — Нельсон улыбнулся жене и Писательнице и повернулся к Джилиан. Викторинис пробиралась через толпу к двери. — Идемте.
Джилиан отступила еще дальше. Лайонел потянул Нельсона за рукав.
— Вас зовет Антони, — повторил он.
Нельсон, развернувшись, поймал его запястье. Лайонел попробовал вырваться, но Нельсон только усилил хватку. Писательница нервно захлопала глазами. Бриджит напряженно улыбалась.
— Скажите Антони… — Нельсон задумался. — Скажите ему, что хотите.
Палец разрядился. Лайонел со свистом втянул воздух и заморгал. Нельсон выпустил его руку. Лицо у Гроссмауля побагровело, глаза вылезли из орбит. Он повернулся на каблуке.
— Антони! — заорал Лайонел так, что все смолкли. — Нам надо поговорить!
Джилиан пятилась через толпу, не сводя с Нельсона глаз. Кралевич забился в угол под стереоусилителем, по-прежнему загораживаясь Эльзас. Бриджит извинялась за мужа перед Канадской Писательницей, которая с материнской тревогой смотрела ему вслед.
— Теперь вы понимаете, как мне живется, — с шутливым отчаянием говорила Бриджит. — Я
Джилиан провела Нельсона через кухню, где бесцельно толклись брошенные Пенелопой студенты. Через арку Нельсон видел Вейссмана, который тщетно пытался привлечь внимание жующей толпы к пирогу в форме сердца — каждый год, разрезая такой пирог, он произносил маловразумительную речь в похвалу любви, составленную из полузабытых цитат и собственных шуток. Однако сегодня Пенелопа О вздымающейся грудью притиснула Мортона к стене, где он стоял на цыпочках, сжимая пирог и потрясая ножом в слабой попытке обороняться. Не сводя с него сияющих глаз, Пенелопа провела пальцем по сахарной глазури и принялась медленно слизывать ее длинным красным языком.
— Сюда. — Джилиан стояла в нише под лестницей, за открытой дверью, которую держала между собой и Нельсоном. Лестница, застеленная ковром, спускалась между дубовыми стенами в тускло освещенный подвал. — Она ждет.
— После вас, — ответил Нельсон.
Джилиан мотнула головой и, выпустив дверь, шагнула вбок. Нельсон пожал плечами и двинулся вниз по лестнице. За спиной он слышал тяжелую поступь Джилиан. Сверху приглушенно долетали звуки вечеринки: кто-то смеялся, Лайонел Гроссмауль кричал: «Выслушай меня, черт побери!», Фрэнк Синатра пел «Мне пришлось туго, и это нехорошо».
Нельсон спустился еще на две ступеньки, прислушиваясь к шагам за спиной. Как только хлопнула дверь, он резко повернулся и схватил Джилиан за горло. Та с раскрытыми от ужаса глазами отпрянула к двери. Нельсон усилил хватку. Палец искрил.
— Она тебя не любит. И никогда не полюбит.
Он выпустил девушку, которая медленно осела на ступеньки. Челюсть ее отвисла, глаза, медленно наполняясь слезами, тупо смотрели перед собой. В следующее мгновение Джилиан закрыла лицо руками и разрыдалась. Слезы стекали между пальцами и капали на ковер. Нельсон повернулся и пошел вниз.
За лестницей начинался коридорчик, обшитый фанерой и освещенный голой лампочкой. Заскорузлый от уличной грязи ковер пах плесенью. Из коридора в две стороны открывались двери. Из-за одной доносился звук работающего телевизора, голубоватые отблески вспыхивали на косяке. Нельсон заглянул внутрь. На фоне экрана он различил силуэты Пропащих Мальчишек — те, подавшись вперед, сидели на старой кожаной софе. На большом экране вопящие зулусы бежали в атаку по желтой траве под ослепительно синим небом. За укрытием из мешков их ждали британские солдаты в алых мундирах[163] . Грянул залп. Экран затянуло дымом. С десяток зулусов рухнули, прижимая руки к голой груди. Пропащие Мальчишки молотили кулаками, кусали губы и топали ногами.
— Так их! — кричал Вик.
— Задай им! — кричал Дан.
— Мочи их! — кричал Боб.
— Это про нас, — сказал Вик, откидываясь на подушку.
— Нет, — сказал Боб. — У них все иначе.
— Что? — спросил Вик.
— Как? — спросил Дан.
— Белые побеждают. — Боб пожал плечами. Все трое вздохнули.
— Нельсон, — послышалось сзади.
Он пересек коридор, встал у противоположной двери и сощурился. Ни слабый свет лампочки над головой, ни отблески телевизора не проникали в темное помещение. Пахло стиральным порошком и затхлой водой.
— Заходи, дружок, ко мне[164], — сказала Виктория Викторинис из темноты.
Нельсон мотнул головой.
— Ну уж нет. — Он провел рукой по стене, нашел выключатель и щелкнул. Ничего не произошло.
— Преимущество игры на своем поле. — Голос Виктории отдавался в бетонных стенах, так что невозможно было понять, откуда она говорит.
За спиной у Нельсона офицер в телевизоре выкрикивал приказы.
— Что вы предприняли по поводу Виты? — спросила Викторинис из темноты.
— Что вы предприняли по поводу Кралевича? — Нельсон по-прежнему стоял за дверью.
— Вы неверно оцениваете положение. Я нужна вам больше, чем вы — мне.
— Ш-ш. — Нельсон поднял палец. — Послушайте.
Шум сражения в телевизоре стал тише, и можно было различить, как рыдает на лестнице Джилиан. Викторинис долго молчала, потом спросила:
— Что вы с ней сделали?
К удовольствию Нельсона, из голоса ее пропала былая самоуверенность.
— Сказал ей правду. Теперь мне достаточно пойти наверх и потребовать у Антони постоянную должность. Вы мне не нужны.
Он повернулся.
— Нельсон! — прошипело сзади. Он помедлил.
— Письма писала Лотарингия Эльзас, — сказала Викторинис. — Не Куган.
Боль в пальце прошибла Нельсона до локтя. Он силился отогнать воспоминание о пустом кабинете Кугана.
— Антони с самого начала знал?
— Антони хотел использовать письма в качестве рычага, — сказала из темноты Викторинис, — чтобы
