шею, пальцы ее легко поглаживали мягкие кончики его волос.
Мэгги судорожно вцепилась ему в волосы, когда язык его принялся изучать влажную мякоть ее рта. Она вдыхала запах его крема после бритья, осторожно прижимаясь к его мускулистому телу.
Ободренная его отзывчивостью, Мэгги начала легко поглаживать своими нежными пальцами его ухо.
Потрясшая его дрожь возбудила ее, и она легко ударила языком у него между губ. К глубочайшему ее унынию Джеймс в ответ на это отдернул голову. Она неохотно открыла глаза, прищуриваясь, чтобы лучше видеть его.
Глаза его словно горели серебром, а чувственный изгиб рта побуждал ее к долгому поцелую, но она не сделала этого. Она попыталась быть чуточку агрессивной, и Джеймс мгновенно подался назад. Она, конечно же, не собиралась упорствовать, видя его ясное желание прекратить их объятия.
– Зверски хочется. – Он легко поцеловал у нее кончик носа.
– Чего?
– Я уже дошел до того, что есть зверски хочется, – тщательно пояснил он. – И я могу разглядеть, как на горизонте вырисовываются очертания голодной смерти.
– О, я уверена, что она сюда не захочет прийти. – Мэгги рассмеялась, преисполненная счастливым ожиданием.
– Пошли собирать вещи. – Джеймс развернул ее и намекающе шепнул: – Чем скорее я позвоню, тем скорее мы получим что-нибудь поесть.
– Спешу. – У нее перехватило дыхание, голос выдал то, что творилось у нее в душе, но ей уже было все равно. Джеймс знал, что она хочет его. Он был слишком опытен для того, чтобы не знать, что именно было в ее ответе на его поцелуй: чистое, не замутненное ничем сладострастие.
– Удачи, – сказала она, моля, чтобы он нашел свободное место.
Джеймс сделал заказ, и через пятьдесят минут Мэгги стояла в вестибюле другой гостиницы для лыжников, хотя всякое сходство между ней и той, откуда они приехали, было совершенно случайным.
– Мило, – вздохнула она, удовлетворенно оглядевшись. Толстый, цвета ржавчины, ковер устилал пол, внимание же ее оказалось прикованным к поблескивающим окнам маленького магазинчика. Журналы закрывали стену магазинчика, примыкающую к нескольким лифтам.
– Пять лифтов, для того, чтобы люди поднялись на один лестничный пролет? – спросила Мэгги.
– Это для гостей со сломанными ногами, – улыбнулся Джеймс, глядя на ее разрумянившееся лицо, затем отстранился и позвонил в старинный колокольчик на многострадальном дубовом столе администратора.
– Я не могу поверить, что спорт так опасен, – она засмеялась. – Во всяком случае стоит рискнуть прокатиться пару раз. Погода великолепная, а все эти прожекторы так освещают снег, что здесь почти так же светло, как днем.
Высокий хорошо сложенный молодой человек появился в конторе за стойкой.
– Извините. – Он улыбнулся им сияющей профессиональной улыбкой. – Я был занят с дозорными, осматривавшими лыжные трассы в горах. Похоже, что есть опасность снежных обвалов.
– Обвалов? – глухо повторила Мэгги, и видение, как она грациозно парит над снегами, стало тускнеть. Ей хотелось произвести на Джеймса впечатление своим бесстрашием, а не готовностью к самоубийству.
– Обвалы всегда угрожают в горах. – Дружелюбное лицо молодого человека приняло серьезное выражение. – Горы могут быть опасны для новичков.
– О, я уже не новичок, – легкомысленно сказала она. Оглянувшись, она залилась румянцем, встретив пристальный взгляд голубых со стальным отливом глаз Джеймса. Было ясно, о чем он думает.
– У нас есть замечательный лыжный инструктор, – добавил администратор, не подозревая о скрытом смысле разговора.
– Благодарю вас, но я уже начал ее обучение я и продолжу, – заявил Джеймс, снова смутив Мэгги и заставляя гадать, как понимать это замечание. Она не знала, пришлась ли ему по вкусу ее неопытность. Ей следовало бы его спросить.
Джеймс вручил ей ключ от их комнаты и, отказавшись от предложения администратора вызвать коридорного, взял багаж.
– Пошли, Мэгги. Давай оставим чемоданы, умоемся и попытаемся чем-нибудь перекусить. Я настолько голоден, что даже черствые бутерброды Сайлса сейчас были бы кстати.
– А потом покатаемся на лыжах?
– Нет. – Джеймс ввел ее в кабину лифта. – Потом мы расслабимся у горящего огня, потягивая горячий ром.
– А потом покатаемся на лыжах? – упорствовала она.
– Нет, потом мы проделаем разогревающие упражнения. – Его глаза сверкали, изучая ее. – У нас в комнате.
– Да. – Мэгги старалась, чтобы ответ ее прозвучал четко, но вместо этого лишь задохнулась. Она пыталась осознать смысл того, что он сказал. Он действительно мог иметь в виду упражнения, но мерцание его глаз подавало надежду на другое.
Памятуя о своем намерении быть более решительной, она сделала глубокий вдох и легонько поцеловала его в подбородок. Странно, но прикоснуться к нему на этот раз оказалось легче, чем это было утром. Радость переполнила ее, когда она поняла, что на самом деле выучилась проявлять свою женскую привлекательность. Конечно же, Джеймс все это придумал, чтобы она преодолела свою природную сдержанность. Если бы он оценил ее неуклюжее начало как забаву или же посмотрел недоверчивым взглядом, то она, без сомнения, замкнулась бы в своей скорлупе и оставалась там до сих пор.
– М-мм, от тебя всегда так хорошо пахнет. – Он наклонился к ней, вдыхая нежный аромат ее кожи. – Этот запах напоминает о солнечном летнем дне.
К сожалению, когда они уединились в своей комнате, он не сделал попытки поцеловать ее. Он даже не дал ей возможности продолжить уроки сладострастия. Он бросил ее чемодан на огромную кровать, укрытую молочно-белым шелковым пологом, и предложил ей умыться, пока сам разжигал огонь в гигантском, сложенном из булыжников, камине.
Сказав себе, что не нужно быть такой зацикленной, в то время как он, умирая от голода, не может на ней сосредоточиться, она достала косметичку и поспешила в ванную.
– Ты был прав, – вздохнула Мэгги в счастливом насыщении.
– Я всегда прав. – Джеймс улыбнулся, заметив удовлетворение в ее взгляде. – Только насчет чего, ты говоришь, я был прав?
– Насчет обеда. – Она облизнула вилку с остатками взбитых сливок и с сожалением отложила ее. – Я даже и не предполагала, насколько я проголодалась, пока не начала есть.
– Хочешь еще? – Он повернулся к ее пустому десертному блюдцу.
– Нет, спасибо. Я использую калории, когда буду пить кофе по-ирландски.
– Мы выпьем его у огня. – Джеймс кивнул находившемуся поблизости официанту и заказал напитки, которые должны были принести к ним в комнату для отдыха.
– Идем. Я покажу тебе самую существенную часть в искусстве кататься на лыжах. – Он помог ей подняться из кресла, рука его, казалось, случайно коснулась ее груди.
От его прикосновения Мэгги затрепетала, признаваясь про себя, что ей хочется сказать ему, что она охотнее вернулась бы в ту комнату, где они остановились. Но сознание ее было совершенно скованным, и она не могла попросить, чтобы он занялся с ней любовью. Он может отказаться или, что еще хуже, его позабавит ее жажда оказаться с ним в постели. Этой мысли было достаточно, чтобы Мэгги снова решила ждать инициативы от Джеймса.
– Что это за лучшая часть? – спросила она.
– Сидеть у горящего огня в кресле и врать о своих успехах в спуске на лыжах, – сухо сказал Джеймс. – Держу пари, что половина из тех, кто здесь находится, целый день рассуждают о лыжном спорте вместо того, чтобы им заняться.
Они оказались в дверях огромной комнаты отдыха. У камина в центре комнаты никого не было. Потрескивали дрова. Небольшие группы людей негромко беседовали. Мэгги окинула взглядом компанию, которую по виду можно было принять за преуспевающих молодых профессионалов. Она увидела, что Джеймс привлекает внимание.
