переедем в Чикаго. – Он указал на страницы рукописи, разбросанные по дивану. – Чего осталось ждать не так уж долго, правда?
– Ну-у, – ответила Элизабет, как будто переключая какой-то внутренний механизм своих эмоций и собирая страницы.
Он уже заметил, что она расставила в них множество пометок. В течение десяти следующих минут ему пришлось терпеливо выслушивать замечания, высказываемые тоном высокомерной доцентши, наставляющей студента-выпускника. Элизабет читала отрывки из его сочинения, не пытаясь скрыть сарказм, зажав ручку во рту и заставляя мужа томиться унизительным ожиданием, пока она перелистывала страницы в поисках очередного абзаца для критики.
Пытаясь сохранить самообладание, он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и постоянно повторял: «у... гм... эхе...», чтобы дать понять, будто слушает ее замечания, хотя на самом деле до него не дошло ни единого слова. А Шарлотта все это время довольно мурлыкала на коленях у Элизабет, спрятав голову в складках свитера хозяйки.
Наконец Пол поднял порядком занемевшие руки и спросил:
– Ну а как насчет Уолтера? Ему понравится?
– Ах, Уолтер! – Элизабет махнула рукой. – Ему-то, конечно, понравится. Я хочу сказать, что если полагаться на его мнение, то ты уже на пути к постоянной университетской должности. Сомневаюсь, что он вообще станет это читать, – добавила она, указав на хаотически сваленную на диване кипу бумаг.
Элизабет продолжала критический разбор, а сердце Пола прыгало в груди от радости. Тем не менее он заставил себя послушно выслушать ее замечания.
По настоянию Элизабет в ту ночь они разрешили Шарлотте побегать по квартире, а утром в воскресенье Пол встал раньше Элизабет, чтобы удостовериться, что кошка не вытащила на свет божий никаких новых улик его «безнравственного» поведения. Он обнаружил на кухонном столе одну из игрушечных мышей, бросил ее в унитаз и спустил воду. В тот день Пол и Элизабет отправились покататься, и Пол запер Шарлотту в ванной вместе с ее лотком и блюдцем с водой. Он взял Шарлотту с колен Элизабет перед самым выходом из дома, и кошка сразу начала драться, истошно вопя и пытаясь его поцарапать. Пока Элизабет наблюдала за ними, он смеялся и приговаривал: «Шарлотта, Шарлотта, Шарлотточка», но как только Элизабет вышла в коридор, он так встряхнул Шарлотту, что та вся сжалась. Затем швырнул ее в ванну и запер дверь.
День выдался теплый, и они долго катались по извилистым дорогам между холмами. Машина с шипением проносилась по таящему снегу или со склеротическим скрежетом взбиралась по крутым отрогам.
– Давай купим новую машину, когда переберемся в Чикаго, – предложил Пол, и, к его удивлению Элизабет согласилась, сказав:
– Да. Я бы хотела «миату».
Элизабет была необычайно нежна с ним в тот день и весела, как никогда. Она то и дело принималась напевать строчки из разных песенок. А то вдруг начинала поигрывать с его волосами. Затем порылась в коробке с кассетами на заднем сиденье и извлекла оттуда «Катрину и “Волны”». На кассете была записана та самая музыка, которую Пол и Элизабет любили слушать в период начала их отношений. Теперь же они открыли окна, впустили теплый весенний ветер и запели «По солнечному свету». Элизабет отбивала такт на приборном щитке.
– Постоянная должность в университете сделала тебя неотразимой, дорогая, – сказал Пол, и она рассмеялась долгим мелодичным смехом.
Полу вдруг пришло в голову, что, возможно, Ким в Чикаго не будет нужна ему и что когда-нибудь он будет вспоминать о ней как об очаровательном приключении из времен своего «голубого» периода жизни в глухой провинции. Он вполне резонно заключил: то, что казалось черной икрой в Блеф-Сити, штат Айова, на Миракл-Майл, несомненно, покажется заурядной картошкой.
– Тебе нужно приехать в Чикаго, Пол, – крикнула Элизабет сквозь шум ветра, врывавшегося в открытые окна автомобиля, – познакомиться с сотрудниками моей кафедры.
– Нашей кафедры, – крикнул он в ответ, и она улыбнулась.
– А собственно, почему бы не оставить у кого-нибудь Шарлотту на следующий уик-энд, – предложила вдруг Элизабет, – и не приехать? Я думаю, нам будет что отпраздновать.
Пол многозначительно подмигнул ей.
– Ветер к отплытию?
– Эй, моряк.
Она потянулась и поцеловала его прямо в губы, отчего они чуть было не съехали на обочину.
Возвратившись домой, Пол первым делом решил убедиться, что Шарлотта не вылезла из ванной комнаты и не приготовила ему какой-нибудь очередной сюрприз. Он открыл дверь – кошки не было. Но уже через секунду Шарлотта пулей вылетела из-под ванны и помчалась к Элизабет в спальню. Пол пошел следом.
– Пол, – позвала Элизабет, думая, что он где-то в коридоре, – ты не помнишь моего чикагского номера? Я по нему никогда не звонила.
Шарлотта оглянулась на Пола, и Пол скорчил ей страшную гримасу, широко открыв глаза и оскалив зубы. Шарлотта спряталась под руку Элизабет.
– Он есть в памяти, – ответил Пол, – просто нажми кнопку.
Элизабет подняла телефон и отвела его от Шарлотты со словами: «Осторожно, милая, не наступи случайно на телефон». Она опустила палец на кнопку и зажала трубку между подбородком и плечом, глядя на Пола.
– Я звоню Ребекке, хочу сообщить ей, что ты приедешь на следующей неделе. Пообещай, что будешь вести себя прилично.
– Я всегда веду себя прилично, – ответил он.
