привлекательной казалась девушка: простая в общении, без свойственной многим студенткам претенциозности и с потрясающим чувством юмора. В тот первый вечер, когда они сидели на скамейке на берегу реки, Кимберли вдруг вскочила и продемонстрировала Полу комичный рок-н-ролл в исполнении куклы Барби. Ким, практически не двигая ногами, крутила и вертела плечами и головой самым невероятным образом. Пол хохотал так, что чуть было не свалился со скамейки.
И вот теперь Пол, не веривший даже в реальность подсознания, не говоря уже об оккультных феноменах, был каким-то непонятным для него самого образом убежден, что Ким и есть та самая женщина, облик которой жирная ясновидящая высмотрела среди мыслей и воспоминаний Шарлотты.
Кошачьи «проказы» начались после той ночи, которую Ким провела с Полом. Шарлотта оставила свою первую лужу на ковре на лестнице – именно там Пол и Кимберли впервые занимались любовью после возвращения с факультетского пикника. С тех пор Шарлотта «пометила» все места их любовных игр: диван, кресло-качалку Пола в гостиной, кровать, ковер в коридоре и даже краешек скатерти на кухонном столе, где они занимались
– А нас не может... ударить молнией? – выдохнула Ким.
Она была уроженкой Санта-Моники, и ее с детства преследовал совсем не беспочвенный страх перед сюрпризами погоды Среднего Запада: торнадо, снежными буранами и градом величиной с мячик для игры в гольф.
– О господи! Надеюсь, что нет, – смеясь, ответил Пол.
Ему удалось сохранить в тайне от Ким проделки Шарлотты, так как милая киска обычно дожидалась утра – время ухода Ким. Если даже Ким и обращала внимание на трудно выветривающийся запах кошачьей мочи, она из вежливости никогда об этом не упоминала. Вполне возможно, у девушки сложилось мнение, что так и должно пахнуть в доме, где живет кошка. А Полу совсем не хотелось пугать Ким, которая начала считать Шарлотту странноватой и нечистоплотной. Ей было неприятно находить кошачью шерсть на одежде и чувствовать на себе пристальный взгляд Шарлотты, когда они занимались любовью. Если у Пола находились время и силы, то он старался загодя убрать Шарлотту из комнаты.
Своим очарованием Ким была обязана – и Пол это превосходно понимал – какому-то дикому, почти животному аспекту своей личности. Пол много размышлял над источником ее первобытной притягательности. Раньше ему никогда не приходилось иметь дело с девушками такого типа. В отличие от Элизабет Ким любила поболтать после секса. Однажды она рассказала ему, что стремление получить диплом факультета теории и практики СМИ – часть хорошо продуманного плана, так как главнейшая мечта в жизни Кимберли – создание собственного ток-шоу на телевидении.
Ким представляла, как ее броское имя выводится на телеэкране, завершаясь яркой вспышкой под проникнутую чувственной энергией музыкальную тему. Ее ток-шоу будет отличаться от множества других телевизионных собратьев. Никакого потворствования вкусам публики, никакой демонстрации очень толстых персонажей, или очень глупых, или какой-то немыслимой даже для телевидения чуши и пошлости, или и того, и другого, и третьего одновременно.
– Я хочу стать второй Лизой Гиббонз, – заявила Ким, уставившись в потолок. – И не смей насмехаться надо мной!
Продемонстрировав героическое самообладание, Пол сумел сдержать смех, и она продолжила:
– Почему все участники подобных шоу так непривлекательны? Даже ведущие. А я буду приглашать на ток-шоу исключительно очаровательных участников, умных и привлекательных. Блестящих интеллектуалов. Как Дэн Ратер. – Она перевернулась на живот и стала болтать ногами в воздухе. – Телеведущие и супермодели. Рядом с Кимберли.
Пол зарылся в ее волосы, чтобы она не заметила его смеющегося лица, однако Ким резко повернулась.
– Ты, конечно, думаешь, что все это невероятно глупо, да?
Но он думал совсем о другом. О том, что она движется, как настоящая балерина, удивительно стройная, с прямыми плечами, соблазнительно покачивая бедрами. Ким имела миловидное лицо сердечком, прямые светлые волосы и потрясающий взгляд – слегка опустив подбородок и словно украдкой выглядывая из-под тяжелых ресниц. У Пола сердце сжималось от желания. А когда Ким оказывалась рядом с Шарлоттой, она двигалась так, будто тоже была кошкой, и обе обходили друг друга с недоверием и опаской. Полу нравилось после любви с Ким лежать на диване и наблюдать, как она спрыгивает с постели и по-кошачьи передвигается по комнате, как изгибается спина Ким, как скользят ее бедра вдоль полок, когда она пробирается мимо книжного шкафа, уходя от кошки.
– Тебе не хватает хвоста, – заметил как-то Пол, протянув руку и коснувшись ее спины у копчика, у соблазнительного изгиба ягодиц. – Вот здесь.
– Нет, я все-таки не люблю кошек, – отозвалась Ким почему-то с вопросительной интонацией, которая так раздражала Пола в его студентках, но которую он обожал у Ким.
Она отодвинулась от его прикосновения, слегка покачиваясь, напряженная и такая неотразимая. Скрестив руки на обнаженной груди, она следила за Шарлоттой, а Шарлотта следила за ней.
И вот теперь Полу пришлось задуматься над тем, что делать с кошкой. До тех пор, пока Ким будет приходить в дом, кошачьи проказы не прекратятся. Какое-то время Элизабет будет винить себя. С другой стороны, он был в некоторой степени уязвлен предательством Шарлотты. Пол гордился, что не относится к числу тех мужей, которые живут в состоянии ненадежного перемирия с любимой кошкой супруги. Он очень любил Шарлотту и до начала последних неприятных событий считал, что Шарлотта отвечает ему взаимностью. Поворотный момент в отношениях с Элизабет в период его ухаживаний наступил, когда Шарлотта проявила к Полу явную симпатию, подсунув голову ему под руку и требуя ласки. В тот момент они с Элизабет лежали в постели и смотрели по телевизору образовательную программу.
– Она хочет, чтобы ты почесал ей за ушком, – сказала обрадованная Элизабет. – Это первая ступень в ее отношениях с кем-либо.
– А какова же вторая ступень? – спросил Пол, послушно почесывая Шарлотту за ухом и слушая ее довольное мурлыканье.
– Вторая ступень – когда она соблаговолит вспрыгнуть тебе на колени, – ответила Элизабет, протянув руку почесать грудку Шарлотте.
Не прошло и недели, как Шарлотта уже не только вспрыгивала Полу на колени, но и лежала у него на груди, водила по ней лапами, то выпуская, то убирая когти, с громким довольным мурлыканьем и
