* * *
На пустыре я провалялся три дня. Меня притащили и бросили, оставив рядом кувшин с водой. Если бы я сдох – они были бы только рады. Последним ударом, словно издеваясь, этот гад сломал мне два ребра. Теперь не вздохнуть. А вечером идти в ущелье. Кое-как удается сесть.
– Исин, – Элили стоит рядом, все такая же бледная, – почему ты остался? Улыбаюсь, но как-то криво – что тут сказать.
– Я принесла тебе поесть, – она садится рядом, достает хрустящую ячменную лепешку и пол головки мягкого сыра. – Мне только сейчас удалось незаметно ускользнуть… прости… раньше не получилось.
– Мне ведь не положено сейчас есть, – я заглядываю ей в глаза.
– Никто не узнает.
– А если духи чего-то там учуют?
– Ты в это веришь? – удивление звучит в голосе.
– Нет, – говорю честно. Хочется усмехнуться, но болят ребра. Элили ведь тоже родилась не здесь, это нее законы, хоть и какие-то там ее корни из этих земель – все равно.
Беру, разламываю лепешку пополам – ужасно вкусная, горячая еще, пахнущая живым огнем.
– Иди домой, Исин, – тихо просит она, – ты же хочешь домой. Ведь хочешь? Забудь все это.
Протягивает руку, осторожно касается моего плеча, и в глазах разом темнеет, больше нечем дышать…
– Там, в Майруше, ты… – она кусает губы, – я не виню тебя. Я могу это понять. Это война, и ты солдат. И мой отец был солдатом. Вы оказались по разные стороны… так вышло… это… Я ведь ненавидела тебя, но больше не могу… Исин… Она всхлипывает.
– Пойдем со мной, – шепчу я, прижимая ее к себе, она больше не сопротивляется.
– Я не могу, Исин, я боюсь. Как же тебе объяснить, ведь ты не поймешь… Ведь эти голодные духи в моей крови, я боюсь они пойдут за мной… теперь, когда я видела их, и они видели меня – они пойдут…
– Пусть идут, – счастливо улыбаюсь я. – Я убью всех твоих духов. Ее волосы пахнут молоком и солнцем.
– Их нельзя убить, – тихо говорит она, – это наши сны. Они живут, пока живем мы.
За ее спиной стоит зверь. Да, это все тот же сон – я помню. Зверь подходит, и довольно урча трется о ее ноги, лижет ее руку шершавым языком. Такие сны лучше забыть.
– Они приходят из наших снов, Исин. Они убивают. Здесь они за чертой, в ущелье, а там… Я боюсь… Это наше проклятье. Вдруг они вырвутся и начнут убивать.
Элили рыдает, уткнувшись в мое плечо, я обнимаю ее, глажу по голове. Боль куда-то незаметно ушла, остались только тепло и покой. Все вдруг встало на свои места.
– Ты ведь раньше не видела их? Пока не пришла сюда? Она мотает головой. Становится ужасно смешно, только сломанные ребра мешают смеяться.
– Тебя запугали здесь, Элили, не знаю, как уж им это удалось, ты ведь храбрая. Элили, милая… Ничего. Хочешь, я сейчас пойду и перебью всех ваших духов. Всех, до единого! И тебе нечего будет бояться!
Она смотрит на меня огромными распахнутыми глазами. Глупая моя… да и я дурак, давно надо было…
– Я никогда не видел ваших духов, – признаюсь ей. – Только недавно я начал их слышать, потому, что наконец в них поверил. Я бил вашего хатаниш по морде, а он не видел меня, и не тронул. Это не мои сны, Элили, они опасны только для тех, кто их видит. Только для тех, кто боится. Это ваши страхи. А я их не боюсь. Я убью их всех! Ты ведь веришь мне?
– Верю, – серьезно говорит она.
– Я сейчас заберу свои вещи и уйду, – рявкнул я на жреца, который умудрился встать на моем пути. Он с сомнением отполз в сторону, но спорить не стал.
Я достал, пристегнул к поясу меч. Автомат бы сейчас, для верности, но нет, жаль… Автомат я оставил в Майруше, царю, когда уходил. Ничего, справимся и так.
– Куда ты идешь! – орет Энундарана у меня за спиной.
– Туда, – я спокойно машу рукой в сторону ущелья.
– Ты же сказал, что идешь домой!
– Вот сейчас разберусь с вашими демонами, и сразу домой, – обещаю я.
Жрецу хочется схватить, не пустить, ведь по лицу видно, как страшно хочется! Но он боится меня. Я даже сейчас – страшен. Это не надолго, сейчас он побежит, соберет себе маленькую армию. Будет не пускать. Ничего. Я должен успеть.
А еще мне срочно, позарез, нужно научиться видеть этих духов, иначе драться будет тяжело. Ничего. Я научусь, раз надо. Ни переодеваться у черты, ни мазаться глиной я не стал – к чему? Уже слышу топот за спиной, и ускоряю шаг.
– Стой! – кричат они. – Нельзя!
Это им ничего нельзя, а мне можно. Мне теперь все можно. Главное не испугаться. Бок отдается болью на каждом шагу… но выбора уже нет. Я смогу. Стражи шарахаются от меня.
Я влезаю на каменистый вал, вытаскиваю из ножен меч, и сталь звенит в напряженной тишине.
– Эй, демоны! Идите сюда! – ору во все горло.
И они идут. Я слышу, как ущелье отзывается дружным ревом. Вглядываюсь, до рези в глазах, но не вижу ничего. Интересно, они видят меня? Сейчас нельзя об этом думать – иначе начнешь бояться. Мухи! Над ними должны виться мухи! Смотри!
Толпа, во главе со жрецом, замерла у меня за спиной, за чертой. Они не посмеют сюда сунуться. Это хорошо.
Вот он первый, идет, уже близко. Я слышу сопение и тяжелые шаги. Слышу шорох песка. Демоны! Я даже вижу следы на песке! И мухи, те самые мухи.
Приготовиться, перехватить поудобнее меч. И только сейчас я понимаю, что не учел одного – они, вся эта толпа за спиной, твердо верят, что голодный хатаниш сейчас разорвет меня в клочья. И только я один верю, что будет не так. Не я против духа, а я – против толпы. Их страх – против моей уверенности. Хватит ли этой уверенности на них всех? Хватит. Должно. Иначе никак. Выбора все равно нет.
– Эй, тварь! – говорю я, – я знаю, что ты здесь! Посмотри мне в глаза, я пришел тебя убить. И вдох- выдох. Спокойно, главное спокойно сейчас… Вдох-выдох.
Тварь рычит, припадает к земле, сейчас кинется! Я вижу, как взвился песок из-под ее когтей. Я выставляю меч вперед, на звук, на рык. И почти сразу чувствую, как тяжелая туша повисла у меня на руках. Чувствую удар огромных когтей, и широкие кровавые борозды поползли по плечу. Хатаниш! Тварь! Я наконец вижу его! Он бьется в предсмертной агонии, мой меч вошел ему в грудь.
Я сбрасываю его на землю, выдергиваю клинок и снова бью. Вонючая черная голова катится прочь. Хочется перевести дух, но тварь дергается, кажется – сейчас встанет.
Это их проклятая вера, в то, что духов нельзя убить! Можно! Еще как можно!
– Только попробуй встать! – сурово говорю безглавому духу, – я убью тебя снова и снова, пока тебе не надоест. Только попробуй! И ты пожалеешь. Он дергается последний раз и затихает. Я тяжело вздыхаю. Разодранное плечо дико горит огнем. Я поднимаю глаза.
А ущелье полно горящих углей. Их сотни. Теперь я вижу их всех. Вижу. Все они пришли за мной.
Спина разом становится липкой от пота. Их слишком много, и они идут! За мной. Я только что разворошил осиное гнездо. Дурак! Мне же говорили – нельзя! Демоны! Провались они все в Илар! Я поворачиваюсь к толпе.
– Их можно убить! – ору, со всей дури. – Их можно убить, вы же видите! Это просто звери! Трусливые звери, которые боятся даже ваших звенящих бубенцов! Их можно убить! Чего вы их боитесь! Я сейчас перебью всех до одного!
Толпа взволнованно гудит, она видит. Но мне уже некогда смотреть на толпу.
Голодные духи Ишме-Шмаша идут ко мне, все ближе. Я ведь хотел драться – вот, это будет отличная битва. Убью их, сколько смогу, а там поглядим. Я их убью, они уже знают, что можно. Они видели. Они поверят.
