— Ты переедешь к нам, Клари, и побудешь у нас... Офицер, который звонил нам, сказал, что ты вел себя очень смело. Кажется, сестра подает мне знак, что пора уходить. Не забудь, что придет Ральф. Скажи ему, что я вернусь и встречусь с ним здесь, около семи.
— Мам, сделаешь кое-что для меня?
— Конечно, дорогой.
Он подумал о Рейнолдсах. Сообщить Рейнолдсам, где он. Но это будет выглядеть так, будто он требует к себе внимания. Мама даже не знакома с Рейнолдсами.
— Да нет, ладно.
— Нет, скажи мне, Клари. Мэрилин? Она знает, что ты здесь?
— Я не то хотел сказать.
Мать удивленно посмотрела на него, поцеловала в щеку и ушла.
Какие бы успокоительные ему ни давали, их действие, конечно, сказывалось. Кларенс мало-помалу осознавал, что около кровати сидит отец, он слышал его звонкий ясный голос, видел улыбку, которая становилась все яснее, как улыбка Чеширского кота.
— ...как только что сказала мне твоя мать. Что ж, могло быть хуже... проведешь пару недель у нас, Клари, старина, отдохнешь немного...
Кларенс приподнялся на подушке, пытаясь проснуться, и тут же ощутил острую боль в плече.
— Извини. Я, кажется, не могу проснуться. — Почему все его мысли в беспорядке вертелись вокруг Мэрилин, Эда, Греты, но только не родителей?
— ...думаю, тебе надо поспать. Не пытайся побороть сон. Увидимся, Клари. Поправляйся, сынок.
Кларенс заснул и проснулся, когда было темно, только из-под двери в коридор пробивалась полоска неестественно синего света. Ему хотелось в туалет, но вставать не разрешали, а он стеснялся попросить утку. «Я неудачник, — подумал Кларенс. — Я потерял Мэрилин, ничего не стою как полицейский, и что думают обо мне Рейнолдсы? Мне не удалось спасти их собаку или хотя бы деньги, которые они заплатили за собаку. И Мэрилин ненавидит меня за то, что я взвалил на ее плечи такой груз. Я совершил ошибку, убив человека. И теперь я должен убить себя». Тело Кларенса напряглось при этой мысли, но он не обращал внимания на боль. Он сжал зубы. Убить себя казалось достойным и закономерным выходом из сложившейся ситуации. Тогда он не будет больше совершать ошибки и многих людей избавит от хлопот.
В палату торопливо вошла сестра, двигаясь, как бесплотное привидение, и прижала обе его руки к ребрам:
— Ш-ш-ш! Не вставайте! Вы очень шумите!
С других коек также послышалось недовольное бормотание. В левую руку Кларенса вонзилась игла. Боже, какие они безжалостные! И что, черт возьми, они ему колют?
Кларенс видел сон: он был как бы другим человеком и в то же время оставался самим собой. Он убил двоих и избавлялся от второго трупа, запихивая его, как и первый, в большой контейнер для мусора на углу пустынной улицы. Второй жертвой был Манзони (первая не имела своего лица в его сне). Потом Кларенс оказался в магазине или в каком-то похожем на магазин помещении; он что-то бормотал про себя, но понимал, что несколько человек смотрят на него, думая, что он чокнутый и от него надо держаться подальше. И Кларенс понял, что он сделал: убил двух человек и запихнул их тела в мусорный контейнер, где наверняка их очень скоро найдут. «Если тот крутой детектив попытается выбить из меня правду, — подумал Кларенс, — я, конечно, расколюсь и все расскажу». Потом его обожгло вдруг острое чувство вины, ему стыдно было смотреть в глаза людям из-за того, что он совершил нечто такое, чего еще не делал никто и никогда. Он был проклят, непохож на других и внушал ужас и проснулся с ощущением неизбывной печали.
В палате царил полумрак, и горела только одна маленькая лампочка около постели, где мужчина читал книгу.
Кларенс попытался стряхнуть с себя оцепенение и помотал головой, чтобы преодолеть действие таблеток. Это, однако, был не сон. Он действительно убил человека. И то чувство, с которым он проснулся, не исчезнет. Отныне он будет жить один в страхе, что все выплывет наружу. Тоска нахлынула неожиданно, и Кларенс долго лежал, опершись на локоть, приоткрыв в изумлении рот. Ему хотелось закричать, однако он сдержался.
Глава 21
Предполагалось, что Кларенс проведет в госпитале еще два дня, до вечера пятницы. Макгрегор позвонил в среду, и Кларенс разговаривал с ним по телефону в коридоре.
— Мы справлялись о тебе, — сказал Макгрегор. — Я рад, что дела идут на поправку.
И все. Коротко, но Кларенса удивило и ободрило, что капитан беспокоился о нем.
Около пяти часов в среду Кларенс позвонил Рейнолдсам. Сегодня вечером Грета должна была встретиться с Мэрилин. Грета подошла к телефону.
— Кларенс Духамель, — вежливо представился Кларенс. — Как поживаете? Ходили на балет вчера?
— Да, ходили и получили громадное удовольствие. Спасибо вам, Кларенс.
— Я звоню, потому что я сейчас в госпитале. Только до пятницы, и я...
— В госпитале? Что случилось?
— Всего лишь сквозное ранение. Пулевое.
— Какой ужас! Кто стрелял в вас?
— О... какие-то люди на Сто пятнадцатой. Да у меня ничего серьезного.
— Какой госпиталь?.. Вас навещают?.. Я приду навестить вас завтра. Завтра утром, Кларенс.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, Грета!
Но она твердо решила беспокоиться. Кларенс проковылял к своей кровати, чувствуя себя намного счастливее. Завтра Грета расскажет ему о встрече с Мэрилин, и, может быть, Мэрилин спросит что-нибудь о нем. Кларенс закрыл глаза и погрузился в дремоту. Мужчина, лежавший справа от него, разговаривал со старым товарищем, пришедшим его проведать.
— ...ночные сестры и все такое, когда я был в Сингапуре. Британский госпиталь, конечно.
«Сингапур?»
— ... — Смех. — Малярия... подхватишь ее там. Она свирепствовала в японских концлагерях... хуже всего церебральная. Некоторые так и не выздоровели...
Грета пришла на следующее утро около одиннадцати и принесла пластиковую сумку с зеленоватыми грейпфрутами и толстой книгой в новой темной обложке. Это был сборник эссе и журнальных статей Джорджа Оруэлла «Памяти Каталонии».
— Вам нравится Оруэлл? — спросила Грета. — Возможно, вы все это читали.
— Я читал «Каталонию». Но у меня ее нет. Спасибо. Вам удобно? — Кларенс готов был предложить ей одну из своих подушек, потому что стул казался каким-то нескладным. Он немного стеснялся. Он все еще помнил тот ужасный сон и чувствовал скованность, будто на его лице, как в раскрытой книге, можно было прочесть его содержание.
Грета заверила, что со стулом все в порядке. Она хотела услышать, что случилось с ним. Он рассказал ей о происшествии, пистолете; глупо, сказал он, что ему не удалось запомнить номер машины.
— Вы виделись вчера с Мэрилин? — спросил Кларенс.
— О да! — Лицо Греты засияло. — Надеюсь, она получила удовольствие. У нас было два докладчика, а вторая часть вечера была поэтическая. Каждый читал свое или что хотел.
— У Мэрилин все нормально? — Ему было неприятно, что мужчина, лежавший справа, вероятно, прислушивался к их разговору, глаза закрыты, но это ничего не значит. Он подслушивал ради развлечения.
— По-моему, да. Она сказала, что живет в Западном округе, на Одиннадцатой улице.
Острая боль пронзила Кларенса, как будто он получил еще одну пулю. Западный округ, Одиннадцатая улица, означало: Денни, танцовщик. Значит, она живет у Денни.
— Она не сказала, — продолжал Кларенс, — с кем живет?
Грета на мгновение запнулась:
— Нет. Не говорила.
Она, возможно, догадывалась, что Мэрилин переехала к дружку. Но как она спокойно к этому отнеслась,
