Патриция Хайсмит
Два лика января
Глава 1
Честер Макфарланд проснулся в половине четвертого глубокой январской ночью от тревожного звука, похожего на скрежет. Он приподнялся на постели и посмотрел в иллюминатор. Вдоль самого борта проплывала залитая ярким светом красновато-оранжевая стена. Первой мыслью было: «Сан-Джиминьяно» задело другое судно. Честер встал, перегнулся через койку жены и выглянул в иллюминатор. Стена оказалась отвесной скалой, на которой различались выбитые и нацарапанные надписи и даты. «Нико 1957» — прочел он. «Б. Муссолини». И следом явно американское: «Пит-60».
Зазвенел будильник. Честер нашарил его на полу, опрокинув при этом бутылку виски, и нажал кнопку — будильник замолчал. Затем потянулся за халатом.
— Что случилось, дорогой? — сонным голосом спросила Колетта.
— Кажется, мы проходим Коринфский канал, — ответил Честер. — Хотя впечатление такое, будто мы подошли вплотную к другому судну. Сейчас половина четвертого, так что, скорее всего, это канал. Посмотрим с палубы?
— Ну нет, — пробормотала Колетта и плотнее укрылась одеялом. — Ты мне потом обо всем расскажешь.
Честер улыбнулся и поцеловал ее в теплую щеку.
— Я только на минуту.
Выйдя на палубу, он столкнулся с офицером, от которого накануне узнал, что судно будет проходить канал в три тридцать ночи.
— Si-si-si. Il canale, signor,[1] — кивнул офицер.
— Благодарю.
Макфарланд почувствовал, как его охватывает приятное возбуждение, азарт приключения. Он выпрямился, сжимая руками леера, и подставил лицо холодному ветру. Кроме него, на палубе никого не было.
Стены канала достигали высоты четырехэтажного дома. Честер перегнулся через леера, пытаясь определить длину канала, но со стороны носа и кормы все было окутано непроницаемой мглой. На карте Греции канал занимал всего полдюйма — это приблизительно четыре мили. «Путь водный, рукотворный». Честер улыбнулся случайной рифме. Он увидел следы кирки и отбойного молотка, оставшиеся на красновато-оранжевом камне или затвердевшей глине. Затем поднял глаза вверх, где стена канала переходила в темноту, и перевел взгляд на звезды, мерцавшие в небе Греции. Скорее всего, через несколько часов он увидит Афины. Честеру не хотелось уходить. Он мог накинуть пальто и провести на палубе остаток ночи, пока судно, пройдя Эгейское море, не пришвартуется в Пирее. Но тогда днем он будет чувствовать себя разбитым. Постояв еще несколько минут, Честер вернулся в каюту и лег в постель.
Спустя пять часов «Сан-Джиминьяно» вошел в Пирей. Макфарланду пришлось пробираться к леерам сквозь шумную толпу пассажиров и поднявшихся на борт носильщиков. В ожидании, когда большинство людей сойдет на берег, он без спешки позавтракал в каюте. Но, судя по толчее на палубе и в коридорах, высадка еще не начиналась. Над Пиреем, городом и портом, висело облако пыли, к огорчению Честера, заслоняя лежавшие в отдалении Афины. Он закурил и принялся разглядывать стоявших на пирсе или сновавших по нему людей. В основном это были одетые в синюю форму носильщики. Несколько субъектов в потертых пальто прохаживались взад-вперед, с озабоченным видом поглядывая на судно. «Они больше похожи на менял или таксистов, чем на полицейских», — подумал Честер. Его глаза внимательно оглядывали всю пристань. Нет, вряд ли кто-либо из полиции поджидал его. Сходни опущены, и при необходимости его давно бы уже взяли на борту, вместо того чтобы дожидаться на пирсе. Это уж точно. Честер кашлянул и затянулся. Оглянувшись, он увидел Колетту.
— Греция? — улыбнулась она.
— Да. — Честер взял ее руку. Колетта крепко сжала его пальцы. — Надо поискать носильщика. Чемоданы собраны?
Она кивнула.
— Я попросила Альфонсо вынести их.
— Ты дала ему чаевые?
— Да, две тысячи лир. Этого достаточно?
Она глядела на мужа большими, широко раскрытыми темно-синими глазами. Взмахнув длинными рыжеватыми ресницами, Колетта подавила рвавшийся из ее груди смех счастья и любви.
— Ты считаешь, двух тысяч достаточно?
— Вполне, дорогая. — Честер поцеловал ее в губы.
Появился Альфонсо. Он принес половину чемоданов, поставил их на палубу и вскоре вернулся с остальными. Макфарланд помог ему перенести чемоданы по сходням на пирс, где трое или четверо носильщиков затеяли перепалку из-за их багажа.
— Подождите! Пожалуйста, подождите! — вмешался Честер. — Я еще не обменял деньги.
Он помахал дорожной чековой книжкой и торопливо направился к пункту обмена, находившемуся у входа на пирс. Честер поменял двадцать долларов.
— Прошу вас, прекратите. — Колетта строго постучала по чемодану.
Носильщики замолчали, отступили назад и стали ждать, заискивающе поглядывая на нее.
Колетте — это имя она взяла себе взамен Элизабет, когда ей было четырнадцать, — исполнилось двадцать пять лет, рост ее пять футов три дюйма. У нее были рыжеватые волосы, пухлые губы, прямой нос, слегка покрытый веснушками, и необычные темно-синие, с поволокой глаза, большие, широко открытые, как у пытливого, любознательного ребенка. Взгляд таких глаз делал мужчину податливым, как воск. Конечно, со стороны Колетты не обходилось без определенной доли наигранности и кокетства, тем не менее мужчины, особенно немолодые, такие как Честер, принимали ее игру всерьез, мысленно говоря себе: «Кажется, она в меня влюблена. Возможно ли это?» Для большинства женщин Колетта с ее кокетством казалась слишком наивной, чтобы представлять опасность, — благо для Колетты! — ведь женщины всегда ревнивы к чужой привлекательности. Колетта была замужем за Честером чуть больше года. Они познакомились благодаря объявлению, которое он поместил в «Таймс» в поиске секретарши и стенографистки. Колетте хватило двух дней, чтобы понять: бизнес Честера не совсем чист. Что за биржевой маклер, который ведет свои дела не из офиса, а из квартиры! Да и был ли он зарегистрирован на бирже? Но как бы то ни было, Честер несомненно обладал обаянием и, что немаловажно, никогда не испытывал финансовых затруднений — явное свидетельство того, что дела у него шли неплохо. Для него это был второй брак. Его первая жена, с которой Честер прожил восемь лет, умерла от рака за два года до того, как он встретил Колетту. Макфарланду уже минуло сорок два, но он сохранил привлекательность, несмотря на легкую проседь на висках и наметившийся животик. Впрочем, Колетта тоже была расположена к полноте и поэтому соблюдала диету. Она умела составлять меню так, что пища была одновременно вкусной и не слишком калорийной.
— Ну вот, теперь можно ехать. — Честер помахал пачкой денег. — Дорогая, возьми такси.
Из полудюжины такси, стоявших поблизости, Колетта выбрала то, у водителя которого была дружелюбная улыбка. Трое носильщиков погрузили их багаж: семь чемоданов, два из которых укрепили на крыше, — и машина направилась в сторону Афин.
По дороге Честер разглядывал Парфенон и другие достопримечательности, выделявшиеся на фоне бледно-голубого неба. Неожиданно в его воображении возник Воки-ка, большой, громоздкий, выкрашенный в красный цвет, с хромированными деталями и уродливыми чашевидными безопасными сиденьями. Честер поморщился. Какая глупость, какой бессмысленный идиотический риск! То же говорила и Колетта. Она страшно рассердилась, когда обо всем узнала, и была права.
История заключалась в следующем. В небольшой типографии, в которой Макфарланд заказал
