была полночь.
Управляющий вышел к ним, чтобы сообщить, что полиция наведалась в дом родителей мальчика, но тот еще не возвращался.
— Его фамилия Дел’Изола. Он живет на Чита-Морта. — И махнул рукой в сторону района в верхней части города. — Синьора, мне очень жаль. Придется подождать до утра. — Управляющий вежливо улыбнулся и вышел.
Следующее, что помнил Меррик, — это горячая ванна, которую он принял. Он не мог поверить. Нет, это абсурд какой-то. Камни! Их может подобрать на берегу кто угодно. Конечно, такую уловку мог предпринять лишь взрослый опытный вор.
На следующее утро в десять часов, когда Меррик вышел из номера, управляющий, которого он встретил в коридоре, поздоровался с ним и сообщил:
— Мальчишка уже дома. По словам матери, он вернулся вчера ночью, очень поздно. Естественно, они все отрицают. Ни денег, ни пудреницы — ничего. Они заодно, вся семейка. — Он покачал рукой, ладонью вниз. — Полиция, естественно, обыскала дом.
— Вот видите, — сказал Меррик спокойно. — Мне жаль, что это случилось, но вы сами можете убедиться: Зеппе не виноват.
Губы управляющего разжались, но он ничего не сказал.
Меррик направился дальше. В вестибюле портье протянул ему телеграмму, которая, по его словам, только что пришла. Она была от Денизов.
Успокойтесь. Никуда не опаздываете. Мы еще в Цюрихе. Мюнхен переслал телеграмму. Увидимся Мюнхене. Любовью. Бетти — Алекс.
Должно быть, он телеграфировал им, что опоздает в Мюнхен, подумал Меррик. Но когда именно послал телеграмму, вспомнить так и не смог. Он помнил только охватившее его несколько дней назад сильное желание отложить все встречи и побыть в «Орландо» подольше.
Меррик зашел в небольшой городской банк и поменял две тысячи долларов в дорожных чеках на лиры. Затем отнес деньги в почтовое отделение и отправил четыре перевода, соответствовавших пятистам долларов каждый, в маленький город на имя вдовы Дино Бартуччи.
В то утро Зеппе не было на берегу. Меррик перекусил в ресторанчике на набережной и около двух заметил Зеппе, спускавшегося по ступенькам лестницы, ведущей на набережную. Мальчик скакал на одной ноге, держа руки в карманах. Потом он закружил, закрыв глаза, точно слепой танцор. По этим ужимкам Меррик догадался, что Зеппе заметил его. Наконец Зеппе приблизился, по-прежнему держа руки в карманах и настороженно улыбаясь.
— День добрый! — поздоровался Меррик.
— Привет!
— Я слышал, что полиция была у тебя прошлым вечером. И этим утром.
— Да. Но они ничего не нашли. А иначе и быть не могло! — Его руки взмыли вверх. — Я ничего не брал. — Глаза Зеппе горели праведным гневом.
Меррик улыбнулся и успокоился.
— Нет. Я и не думал, что это ты украл.
— Gesu Maria![7] Полиция в моём доме! — Зеппе огляделся, проверив, не слушает ли их кто, хотя говорил негромко. Сидевший за ближайшим столиком мужчина не отрывался от парижской «Геральд трибьюн». — Никогда еще полиции не было в моем доме. Что вы им сказали?
— Ну… Конечно, не я просил их наведаться к тебе. Это была идея управляющего. Сядь, Зеппе. Они считают, что это ты украл вещи из сумочки одной дамы. Я не мог помешать им.
Зеппе что-то проговорил так тихо, что Меррик не расслышал, и покачал головой.
— Я уже поел. Хочешь чего-нибудь?
Они провели весь день вместе, поездили по городу на кароце[8] и постреляли из пневматического ружья в тире на набережной. Провожая Меррика, Зеппе остановился на последнем повороте дороги, что вела к гостинице, и, презрительно кивнув, в ее сторону, сказал, что дальше не пойдет.
— О’кей, — согласился Меррик. — Не обращай внимания, Зеппе. Может, завтра увидимся. — Он зашагал к гостинице.
Этим вечером женщина, которую обворовали, не разговаривала с Мерриком и даже не кивнула ему. Меррик решил не придавать этому значения. Она непроизвольно связывает его со своей пропажей, и тут ничего не поделаешь. После ужина Меррик долго сидел в саду на скамье-качалке, погруженный в свои мысли.
На следующий день Зеппе выглядел необычайно довольным, так же как и день спустя, когда сообщил, что его отец собирается купить телевизор.
Меррик, посмотрев на Зеппе, подумал: а что, если и правда — это он украл деньги и пудреницу? Меррик нахмурился. Нет. Его разум и сердце противились этой мысли.
— Зеппе, ты ведь не брал деньги из сумочки этой дамы?
Они стояли на берегу, прислонившись к перевернутой рыбацкой лодке.
— Нет, — ответил Зеппе, но менее категорично, чем три дня назад.
Меррик нахмурился и с усилием выдавил из себя.
— Я дам тебе… десять тысяч лир, если ты скажешь мне правду.
Зеппе озорно усмехнулся:
— Могу я увидеть деньги?
— Скажи сначала правду.
— Хорошо. Я украл, — сказал он кротко.
Меррик чувствовал, как ему не хватает воздуха, словно что-то тяжелое сдавило грудь. «Я тебе не верю», — мелькнуло у него в голове. Он не спешил достать деньги.
— Где же десять тысяч?
— Я тебе не верю. Докажи, что это ты украл.
— Доказать? — Озорная улыбка расплылась еще шире. Зеппе неторопливо вытащил руку из кармана и, оглядевшись по сторонам, раскрыл кулак. На ладони лежала губная помада, сиявшая фальшивой позолотой, хотя и явно дорогая. Корпус ее был украшен маленькими красными камнями, блестевшими, как граненые рубины. Всем своим видом она, казалось, говорила, что принадлежит богатой американке — женщине со светло-каштановыми волосами.
Меррик поверил. Он представил, как Зеппе дома вываливает из кармана свою добычу. Пятьдесят тысяч лир были тут же где-нибудь спрятаны, а золотая пудреница и зажигалка взяты кем-нибудь из членов семьи, возможно старшим братом, и проданы в Риме. Меррик, стиснув зубы, повернулся и зашагал прочь. Он шел медленно. Мальчик тащился следом, беспокойно спрашивая о чем-то, клянча и дергая Меррика за запястье. Но Меррик словно не замечал его. Он прошел то место, поворот, где сворачивают в город. Он шел все дальше по берегу. Наконец Зеппе отстал и поплелся назад. Меррик остался один.
В тот вечер Меррик сидел в саду допоздна, пока официант, который пришел собирать стаканы из-под догоревших свечей, не напомнил ему, что скоро будут запирать ворота. Меррику было неприятно возвращаться по коридору гостиницы в свой номер. Это означало для него заново пережить то мучительное чувство стыда, когда он узнал, что Зеппе воришка.
Меррик получил с утренней почтой свои четыре денежных перевода. Конверты были нераспечатаны. На каждом стоял штамп
— О да, — кивнула женщина в окошечке, в котором принимали почтовые переводы. — Мы обратили на них внимание этим утром… — Нет, это не ошибка. Жена тоже умерла. — Она обернулась: — Франко! Подойди, пожалуйста, на минуту.
Вышел темноволосый молодой человек, посмотрел на конверты и кивнул.
