внизу было наплевать. Она спросила, не может ли она помыться. Я объяснил, что у меня нет ванны — только умывальник, и сказал, что могу выйти из номера, пока она моется. Когда через некоторое время я постучал, она спросила, нет ли в отеле настоящей ванной. Я ответил, что есть, но мне надо взять ключ от нее. Она скрылась в ванной и пробыла там не меньше пятнадцати минут. Вернувшись, она опять захотела мыться и попросила меня выйти. Я, конечно, вышел, хотя на этот раз порядком удивился — что еще, черт возьми, понадобилось ей мыть? Я ждал внизу на тротуаре. Когда я опять поднялся к себе, комната была пуста — она исчезла! Я поискал ее там и сям, но ее нигде не было. Смылась в буквальном смысле слова! Наверное, я держал себя с ней как-то не так. Ну ладно, повезет в другой раз.
Возможно, теперь мы с Джеральдом съездим в Рим…”
Том выглянул из окна.
— Интересно, сколько еще они там провозятся?.. Ага, они как раз возвращаются. Смотри! Размахивают бесполезными лопатами.
Бернард не стал смотреть.
Том с удобством расположился на желтом диване.
Полицейские постучали в стеклянную дверь. Том жестом пригласил их войти, затем вскочил и сам распахнул дверь перед ними.
— Вот. Единственное, что нашли. — Комиссар Делони протянул на ладони маленькую медную монетку в 20 сантимов. — Выпуска 1965 года. — Он улыбнулся.
Том улыбнулся в ответ.
— Забавная находка.
— Награда нам за труды, — сказал Делони, пряча монету в карман. — Яма была вырыта недавно. Очень странно. По размеру в самый раз для трупа, а трупа нет. Вы не видели, чтобы кто-нибудь там копался в последнее время?
— Нет, ничего такого не было. Но ведь отсюда и не видно из-за деревьев.
Том прошел на кухню, чтобы поговорить с мадам Аннет, но ее там не оказалось. Очевидно, ушла за покупками и будет отсутствовать дольше обычного, так как ей надо поделиться с двумя-тремя знакомыми новостью о том, что прибыла полиция и обыскивает дом в поисках мсье Мёрчисона, чей портрет был помещен в газетах. Том достал холодного пива и бутылку вина и, взяв поднос, отнес выпивку в гостиную. Один из полицейских беседовал с Бернардом о живописи.
— Кто пользуется этим лесом? — спросил Делони.
— Местные жители — время от времени, — ответил Том. — Ходят туда за дровами. Я редко вижу кого- нибудь на этой дороге.
— А в последнее время? Том подумал.
— Никого не помню.
Полицейские отбыли, установив несколько фактов: телефон Тома теперь работал; une femme de menage [65] ушла по магазинам (Том сказал, что они, вероятно, смогут найти ее в деревне, если захотят поговорить с ней); Элоиза уехала навестить родителей в Шантильи. Адреса Делони не спросил.
— Надо проветрить, — сказал Том после их ухода. Он открыл входную дверь и стеклянные двери гостиной.
Бернард холода не чувствовал.
— Пойду посмотрю, что они там накопали, — сказал Том и направился через лужайку в лес. Какое приятное облегчение испытываешь, когда представители закона покидают твой дом ни с чем!
Могила была закопана. Красновато-бурая земля возвышалась на этом месте горкой, но яму они засыпали очень аккуратно. Том пошел обратно. Господи боже мой, подумал он, сколько еще обысков и допросов ему предстоит пережить? Только одно радовало его: Бернард больше не ныл от жалости к себе, а направил свой гнев против него, Тома. Это, по крайней мере, была совершенно определенная, конструктивная позиция.
— Итак, — сказал Том, входя в гостиную, — они проделали работу очень тщательно и вполне заслужили свои двадцать сантимов. Почему бы нам не отправиться…
В этот момент из кухни вышла мадам Аннет — Том услышал это, стоя к дверям спиной. Он тут же обратился к ней:
— Итак, мадам Аннет, агенты удалились. Никаких улик они, увы, не нашли. — Говорить ей о могиле в лесу он не собирался.
— Все это очень странно! — тут же откликнулась мадам Аннет. У французов эта фраза часто подразумевала нечто худшее. — По-моему, у нас тут произошла какая-то таинственная история, вы так не считаете?
— Таинственная история произошла не у нас, а в Орли или в Париже, — ответил Том.
— Вы с мсье Бернардом будете обедать дома?
— Нет, сегодня — нет, — сказал Том. — Мы поедем куда-нибудь. И насчет ужина не беспокойтесь. Если будет звонить мадам Элоиза, скажите ей, пожалуйста, что вечером я сам позвоню, ладно? Или даже еще до пяти. А почему бы, кстати, вам не взять внеочередной выходной до конца дня?
— Я тут как раз купила отбивных на всякий случай. И договорилась с мадам Ивонной…
— Вот и замечательно! — прервал ее Том. Он повернулся к Бернарду: — Съездим куда-нибудь?
Но Бернард не мог поехать сразу. Ему надо кое-что сделать в своей комнате, сказал он. Том стал ждать. Мадам Аннет отправилась на обед к подруге. Спустя некоторое время Том постучал к Бернарду.
Тот писал что-то, сидя за столом.
— Если ты хочешь побыть один…
— Да нет, не хочу, — сказал Бернард, с готовностью вставая.
Том терялся в догадках. “О чем ты собираешься говорить со мной? Почему ты не уезжаешь?” — хотелось ему спросить, но он не мог заставить себя задать эти вопросы.
— Давай спустимся, — сказал он. Бернард сошел вниз вместе с ним.
Том хотел позвонить Элоизе. Половина первого. Он мог поймать ее перед ленчем — у них дома ленч всегда подавали ровно в 13.00. Но когда они с Бернардом вошли в гостиную, раздался телефонный звонок. — Может быть, это Элоиза, — сказал Том, снимая трубку.
— Vous etes… би-и-п… Ne quittez pas. Londres vous appelle… [66]
Послышался голос Джеффа.
— Привет, Том! Я звоню с почты. Ты не мог бы опять приехать?
— Том понял, что он имеет в виду — под видом Дерватта.
— Здесь Бернард, — сказал он.
— Мы так и думали. Как он там?
— Ну… как обычно. — Том не думал, что Бернард, уставившийся через стеклянные двери в сад, слушает разговор, но не был уверен в этом.
— Сейчас я не могу, — сказал он. Неужели они не понимают, что он убил Мёрчисона?
— Может быть, тебе все-таки как-нибудь удастся, а?
— Меня здесь держат определенные дела. А что там у вас происходит?
— Да этот инспектор заходил. Допытывался, где Дерватт. Проверял наши книги. — Джефф проглотил комок в горле и понизил голос — очевидно, бессознательно боялся болтать о секретных вещах. Хотя, с другой стороны, в его голосе сквозило такое отчаяние, что он, возможно, уже не заботился о том, кто слышит и понимает его. — Мы с Эдом составили списки работ Дерватта и сказали инспектору, что вели дела без лишних бюрократических проволочек, и до сих пор ни одна картина не пропала. По-моему, все сошло успешно. Что их действительно интересует — так это сам Дерватт, и если бы ты мог… проделать это еще раз…
— Вряд ли это было бы разумно, — сказал Том.
— Но ты мог бы подтвердить подлинность записей в книгах…
Провались они, эти их книги, подумал Том, вместе с их доходами. Можно подумать, что Мёрчисон — его сугубо личная головная боль. А как насчет Бернарда, его жизни? В какой-то момент, когда Том даже не думал о Бернарде, ему вдруг пришла безотчетная мысль, что Бернард покончит с собой, что он хочет
