Элоиза улыбнулась. В отблесках дождя зрачки ее серо-голубых глаз, казалось, излучали фиалковое сияние, которое Том просто обожал. Может быть, именно для усиления эффекта она и надела сегодня лавандового цвета платье? Вряд ли. Просто удачное совпадение.
— Я как раз собиралась позаниматься, — продолжала Элоиза по-английски, ученически тщательно выговаривая слова, — когда увидела, как ты, словно идиот, стоишь под дождем посреди лужайки.
Она села на стульчик перед клавесином, выпрямила спину и потрясла кистями рук. «Прямо как настоящий профессионал», — подумал Том. Он прошел на кухню. Стоя на деревянном трехногом табурете, мадам Аннет наводила порядок в верхней части кухонного буфета. Одну за другой она методично перетирала баночки и бутылочки со специями. Для приготовлений к ланчу было еще слишком рано, а поход за покупками в деревенскую лавку она отложила из-за дождя.
— Я хочу найти кое-что в старых газетах, — сказал Том, наклоняясь к корзине с ручкой и крышкой, где хранились газеты. Она стояла в углу коридорчика, который вел в комнаты мадам Аннет.
— Вы ищете что-то определенное, месье? Вам помочь?
— Спасибо, я справлюсь. Одну минуту. Похоже мне нужны американские газеты, — рассеянно говорил он, перебирая июльские номера «Геральд трибьюн». Весь вопрос в том, где было опубликовано это сообщение — в отделе некрологов или в новостях. У Тома осталось смутное воспоминание, что текст с фотографией располагался наверху первой страницы, в левой колонке. В корзине нашлось всего десять номеров за июль, остальные отсутствовали. Том поднялся к себе и нашел там еще несколько номеров, но ни в одном из них не обнаружил упоминания о Джоне Пирсоне.
До слуха Тома донеслись звуки «Инвенции» Баха. Элоиза играла прекрасно. Уж не завидует ли он? Тому стало смешно. Можно не волноваться: наверняка сонатина Скарлатти в его исполнении заслужит у их общего учителя, месье Роже Лепти, не меньше похвал, чем «Инвенция» Баха в исполнении Элоизы! Том и в самом деле рассмеялся вслух. Уперев руки в бока, он с разочарованием посмотрел на кучку газет на полу. Он решил попытать счастья со справочником «Who is who» и через коридор прошел в комнату под башенкой, которая служила им библиотекой. Он снял с полки английский справочник, но там не было упоминания о Джоне Пирсоне.
Тогда он достал том, опубликованный несколькими годами раньше в Штатах. Снова неудача. Правда, оба справочника были более чем пятилетней давности, к тому же Джон Пирсон вполне мог оказаться одним из тех типов, которые отказываются сообщить какие-либо данные о себе.
Умеренно громкий финальный аккорд «Инвенции» прозвучал в третий раз.
Любопытно, заглянет ли к нему снова тот паренек... Том думал, что да, заглянет.
После ланча Том разучивал сонатину Скарлатти. Теперь ему хватало усидчивости на полчаса и более — не то что несколько месяцев назад, когда каждые пятнадцать минут приходилось делать перерыв и гулять по саду. Роже Лепти[5], фамилия которого находилась в полном противоречии с его внешностью — это был высокий, полный мужчина с кудрями и в очках, за что Том окрестил его французским Шубертом, — однажды заметил, что садовые работы губительны для рук музыканта. Том не пожелал бросать любимое занятие, но пошел на компромисс: сложные работы вроде удаления мучнистой росы он целиком возложил на приходящего садовника Анри. К тому же он вовсе не собирался становиться музыкантом-профессионалом и давать концерты. Хочешь ты этого или не хочешь, но вся жизнь состоит из компромиссов.
Четверть пятого.
— Здесь легато[6]! — произнес Роже Лепти. — Легато на клавесине требует особой тщательности и чистоты...
Том сосредоточил все внимание на том, чтобы, не напрягаясь, чисто, но достаточно бегло исполнить трудный пассаж.
Зазвонил телефон. Со вздохом облегчения Том извинился и встал. Элоиза уже закончила играть и теперь одевалась у себя наверху для визита к «папа».
Том не стал подниматься, он снял трубку внизу и услышал голос Билли: тот говорил с Элоизой, которая подошла к телефону раньше Тома.
— Добрый день, мистер Рипли, — робко произнес Билли. — Я тут съездил в Париж. Насчет этого приюта — помните? Получилось... любопытно.
— Ты что-нибудь выяснил?
— Немного... Я подумал, раз это вам интересно, может, я заеду к вам ненадолго сегодня где-то около семи?
— Сегодня? Хорошо, приезжай.
Их разъединили прежде, чем Том успел спросить, как он собирается добраться до Бель-Омбр. Впрочем, он же находил способы добираться до их дома прежде. Том повел плечами, сел за клавесин, выпрямил спину и начал играть. Ему показалось, что на сей раз соната-пикколо Скарлатти у него звучала гораздо лучше.
— Исполнено бегло, — сказал Роже Лепти. В его устах эта похвала дорогого стоила.
После полудня ярость стихий улеглась, и теперь промытый дождем сад сиял в лучах вечернего солнца. Элоиза уехала, пообещав вернуться не позже полуночи. До Шантильи было около полутора часов езды, к тому же, пользуясь тем, что отец уже в десять тридцать отправлялся ко сну, они с матерью обычно после ужина проводили какое-то время за разговорами.
— В семь я жду Билли Роллинса — паренька-американца, — предупредил жену Том.
— Ах да, того, которого ты приводил недавно?
— Я его чем-нибудь покормлю. Возможно, когда ты вернешься, он еще будет здесь.
Элоизе это было неинтересно.
— До скорого, Тома! — прощебетала она, беря в руки букетик махровых, с длинными стеблями маргариток. В центре букета красовался пион — один из последних в этом сезоне.
Поверх юбки с блузкой она предусмотрительно накинула дождевик.
Том начал слушать семичасовые новости, когда у ворот позвонили. Он заранее известил мадам Аннет о том, что в семь к нему придут, но теперь опередил ее, сказав, что встретит гостя сам.
Билли Роллинс уже миновал распахнутые ворота и по гравиевой дорожке приближался к парадным дверям. На этот раз на нем были шерстяные брюки, рубашка и пиджак. Под мышкой он держал плоский пластиковый пакет.
— Добрый вечер, мистер Рипли, — улыбаясь, поздоровался он.
— Здравствуй. Каким образом ты умудрился так точно рассчитать время?
— Взял такси. Я сегодня шикую, — отозвался подросток, тщательно вытирая ноги. — А это вам.
Том развернул пакет и вынул пластинку. Это оказались «Песни» Шуберта в исполнении Фишера- Дискау[7] — новая запись, которую Том недавно слышал.
— Большое спасибо, Билли. Это, как говорится, именно то, что нужно. Я вполне серьезно.
В отличие от прошлого раза, Билли был одет безупречно. Вошла мадам Аннет, чтобы узнать, не нужно ли что-нибудь принести. Том представил ей Билли и, предложив ему сесть, осведомился, желает ли он пива или предпочитает что-нибудь другое. Мадам Аннет вышла, чтобы к обычным аперитивам добавить пиво, и Том объяснил, что жена, как обычно по пятницам, ужинает нынче у родителей.
На сей раз мадам Аннет решила приготовить для Тома джин с тоником и кусочком лимона. Домашнее хозяйство было истинным призванием мадам, и у Тома никогда не было причин жаловаться на ее эксперименты с напитками.
— У вас сегодня был урок музыки? — спросил Билли, заметив на раскрытом клавесине нотный альбом.
— Да. Я играл Скарлатти, а жена — «Инвенцию» Баха. Это гораздо интереснее, чем послеобеденный бридж, — отозвался Том. Он был рад, что Билли не попросил его что-нибудь сыграть. — Ну, а теперь рассказывай про свой парижский вояж. Как там поживают наши четвероногие друзья?
— Значит, так. — Билли закинул голову назад, как бы собираясь с мыслями. — Все утро среды я потратил на то, чтобы убедиться, что этот приют на самом деле не существует. Я порасспрашивал в кафе и в гараже. Там сказали, что несколько человек до меня уже интересовались этим приютом, но им про него ничего не известно. Я даже был в местном полицейском участке в Вену. Там тоже ничего о нем не слышали, и на местной карте ничего подобного не обозначено. Даже в гостинице узнавал — все впустую.
