возможно, не в силах сдержать смех.
Ну и ну, подумал Том, обнаружив, что его сердце бьется сильнее, чем обычно. От злости?
Удивления? Но не от страха, в этом Том был уверен. У него в голове вертелась мысль, что голос мог принадлежать компаньонке Дэвида Притчарда. А кому еще? Никому другому, кого он мог припомнить в данный момент.
Что за отвратительная, гнусная шутка!
Нахмурившись, Том медленно шагал по комнате, уставившись в пол. Ему показалось, что его подташнивает, и он глубоко вздохнул. Конечно, Дикки Гринлиф мертв (этот голос в любом случае не его). Том носил обувь Дикки и его одежду, пользовался иногда его паспортом, но даже этому скоро пришел конец. Поддельное завещание Дикки, написанное Томом, не проверяли. Так кто же в таком случае набрался смелости вновь поднять это дело? Кто знает о его отношениях с Дикки и кому понадобилось копаться в обстоятельствах его смерти?
Том почувствовал, как к горлу подкатил комок. Он подумал, что его может вырвать, что ему не справиться с тошнотой — такое бывало и прежде. Том склонился над унитазом. К счастью, рвоты оказалось немного, но желудок сжимался от боли несколько секунд. Он спустил воду в унитазе, затем, склонившись над раковиной, почистил зубы.
Чертовы ублюдки, вот они кто, подумал Том. У него было такое чувство, что те двое только что были на линии, один говорил, а другой слушал, отсюда и веселое хихиканье в конце разговора.
Том спустился вниз по лестнице и в гостиной столкнулся с мадам Аннет. Она несла вазу с георгинами, в которой, вероятно, сменила воду. Мадам Аннет вытерла дно вазы полотенцем, прежде чем поставить ее на сервант.
— Я собираюсь на полчаса выйти, мадам, — сказал Том по-французски. — К вашему сведению, если кто-нибудь позвонит.
— Да, мсье Том, — ответила та, продолжая заниматься своими делами.
Мадам Аннет служила у Тома и Элоизы уже несколько лет. Ее спальня и ванная располагались в левом крыле дома, если смотреть на Бель-Омбр со стороны улицы, у нее имелся свой телевизор и радио. Кухня также была в полном ее распоряжении, и туда можно было пройти из той части дома, где она жила, по короткому коридору. Родом она была из Нормандии. У нее были бледно-голубые глаза со слегка опущенными внешними уголками век. Том и Элоиза любили ее, потому что она их любила, или им казалось, что любила. В городе жили две ее закадычные подруги — мадам Женевьева и мадам Мари-Луиза, тоже домоправительницы. Они по очереди коротали свободные вечера друг у друга, болтали и смотрели телевизор.
Том поднял садовые ножницы, оставленные на террасе, и положил их в неприметный деревянный ящик для хранения инструмента. Это было намного удобнее, чем идти к теплице в дальний правый угол сада. Он достал из стенного шкафа полотняный пиджак, в кармане которого лежал его бумажник с водительскими правами, их он всегда имел при себе, даже отправляясь в самую короткую поездку. Французы обожали делать выборочные проверки, используя для этой цели не местных, а потому неподкупных, полицейских. Где Элоиза? Может быть, наверху, у себя в комнате, выбирает одежду для путешествия? Хорошо, что она не подняла трубку, когда зазвонил телефон. Она, конечно же, не брала ее, иначе уже пришла бы к нему в комнату с вопросами. Однако Элоиза никогда не подслушивала, дела Тома ее не интересовали. Если она предполагала, что звонят Тому, она не торопилась снимать трубку.
Элоиза знала историю с Дикки Гринлифом, даже слышала — в чем Том был уверен, — что его подозревают (или подозревали). Но она не требовала никаких объяснений, не задавала никаких вопросов. Конечно, они старались как можно меньше распространяться о подозрительной деятельности Тома, его частых поездках по необъяснимым причинам, чтобы не вызывать подозрения у отца Элоизы Жака Плиссо. Тот владел фармацевтическим заводом, и благосостояние четы Рипли частично зависело от довольно значительной суммы, которую он выделял Элоизе, своей единственной наследнице. Мать Элоизы, Арлен, даже меньше, чем сама Элоиза, интересовалась его делами. Стройная и элегантная женщина, она, кажется, старалась быть терпимой к молодежи и любила давать Элоизе всевозможные хозяйственные советы.
Все это промелькнуло в голове Тома, когда на средней скорости он вел свой коричневый «рено» по направлению к центру города. Сейчас почти пять часов, сегодня пятница. Антуан Грэ, должно быть, дома, подумал Том, хотя, может, и не приехал еще из Парижа, если решил работать весь день. Он архитектор, у него двое детей-подростков. Дом, который арендовал Дэвид Притчард, стоит за домом семьи Грэ. Том свернул направо, чтобы проехать к дороге, ведущей к их дому. Почему бы не повидаться с Грэ? Том проехал по главной улице Вильперса, вдоль которой располагались почта, мясная лавка, булочная, бар — главные достопримечательности Вильперса.
Дом Грэ чуть виднелся за красивыми каштанами. Он был круглый, в форме турели, в это время года почти весь увитый вьющимися розами. У Грэ имелся гараж, дверь которого сейчас была закрыта, значит, Антуан еще не приехал на уикенд, а Аньес с детьми, возможно, вышла за покупками.
Теперь Том видел сквозь деревья белый дом — не первый с левой стороны дороги, а следующий за ним. Он переключил вторую передачу. Дорога, покрытая щебнем, по которой могли свободно проехать две машины, была пуста. В северной части Вильперса было всего несколько домов, окруженных лужайками.
Если Притчарды звонили ему пятнадцать минут назад, они, скорее всего, дома, решил Том. Он мог бы по крайней мере увидеть, как они греются на солнышке в складных креслах на берегу пруда, который, как предполагал Том, виден со стороны дороги. Зеленая лужайка, которую не мешало бы подстричь, раскинулась между дорогой и белым домом; вымощенная плитами тропинка шла от проезжей части до ступеней, которые вели к крыльцу под крышей. Несколько ступенек сбоку были обращены к грунтовой дороге, откуда был виден пруд.
Том услышал смех, вначале женский, затем мужской. Смех доносился со стороны пруда, почти скрытого изгородью и парой деревьев. Том окинул взглядом пруд, увидел в нем отражение солнечного света, и ему показалось, что он заметил две фигуры, лежащие на траве, однако он не был до конца уверен. Мужчина поднялся. Он был высокого роста, в красных шортах.
Том увеличил скорость. Да, это Дэвид собственной персоной, теперь Том почти не сомневался.
Знают ли Притчарды, что у него коричневый «рено»?
— Мистер Рипли? — донеслось до него слабо, но достаточно внятно.
Том проехал, не снижая скорости, делая вид, что не слышит. Чертовы приставалы, подумал он, свернул налево и выехал на узкую дорогу, вдоль которой стояли три или четыре дома по соседству с полем. Это был путь к центру города, но Том повернул налево, чтобы снова проехать к дому Грэ. Он двигался все на той же скорости.
Наконец он увидел белый легковой автомобиль, принадлежащий семье Грэ. Он терпеть не мог вторгаться без телефонного звонка, но, возможно, ради того, чтобы узнать об их соседях, стоит нарушить этикет. Когда Том подъехал, Аньес Грэ выгружала из машины две большие хозяйственные сумки.
— Привет, Аньес. Помочь тебе?
— Да, было бы неплохо. Привет, Том.
Том взял обе сумки, тем временем Аньес что-то еще доставала из машины.
Антуан принес упаковку бутылок минеральной воды в кухню, где два подростка открывали большую бутыль кока-колы.
— Привет, Антуан, — сказал Том. — Я тут проезжал мимо. Прекрасная погода, не правда ли?
— Да, точно, — отозвался Антуан баритоном, из-за которого его французское произношение иногда
