И он не вернется…
При этих словах Мете показалось, что в ее сердце вонзили нож, и она едва не упала. Рахель в последний момент успела подхватить ее и отвела в спальню. Там Мета зарылась в подушки, еще пахнущие Давидом, и забылась сном.
— Значит, ты знала, что это… — Мета запнулась. — Я даже не знаю, как это назвать.
Рахель стояла на балконе, запорошенном мелким снежным крошевом, придававшем мрачному утру налет невинности. После нескольких часов сна на диване она выглядела еще более измученной, чем прошлой ночью, — если это вообще было возможно. Она посмотрела на Мету покрасневшими глазами и снова перевела взгляд на свинцово-серое небо.
— Это волк, но Давид называет его демоном. Словно он одержим им.
— Значит, ты знаешь этого демона-волка?
Хотя дул сильный ветер, Мета тоже вышла на балкон. Глубоко вздохнула и встала возле Рахель, коснувшись ее плечом. Рахель улыбнулась.
— Да, я знаю об этом демоне, — сказала она, и Мета поняла, что ей приходится делать нечеловеческие усилия, чтобы сдержаться. — Мой младший брат Августен появился на свет с такими же прекрасными синими глазами. Поэтому я сразу поняла, кто такой Давид. Мне привелось увидеть, что волк делает с человеком, в какие рамки его загоняет… Я должна была сказать тебе об этом, но не смогла. Давид настолько сильно влюбился, что я не посмела вмешаться. Кроме того, он пообещал, что бросит тебя в тот же миг, как волк вырвется на свободу, и я ему поверила. Я совершила ошибку, да? Мета покачала головой.
— Нет! Хорошо, что у нас с Давидом было время, которое мы смогли провести вместе. Так у меня появилась возможность натыкаться на одну странность за другой, не сталкиваясь сразу с его страшной тайной. Если бы ты рассказала мне все, от ужаса я, наверное, сразу порвала бы с Давидом.
Рахель с удивлением посмотрела на Мету.
— Ты же не всерьез! — вырвалось у нее. — Ты видела волка, но все равно думаешь о том, как вернуть Давида?
Потрясенная реакцией Рахель, Мета вздрогнула. Насколько бы страшным ни было случившееся в переулке, каким бы абсурдным ни казалось существование волка, она ни на миг не усомнилась в том, что хочет, чтобы Давид был рядом. Поэтому слова Рахель так задели ее. Очевидно, подруга считала, что в ту же секунду, как Мета узнает тайну Давида, она отвернется от него. Словно не стоило даже раздумывать над тем, сможет ли она терпеть волка. Успокоившись, Мета сказала:
— Да, я сделала выбор в пользу Давида, и существование демона ничего не меняет.
По лицу Рахель, стирая напряжение, превратившее его в маску, промелькнула тень надежды. Она обняла плечи измученной, дрожащей от холода подруги и повела ее в квартиру.
— То, что ты не посылаешь Давида к черту, делает тебе честь даже больше, чем ты сама думаешь. Но мне кажется, что, прежде чем принять такое серьезное решение, ты должна узнать о волке побольше. Сейчас я заварю чаю и расскажу тебе то, что знаю сама. Если ты, хорошенько подумав, по-прежнему будешь мечтать о Давиде, я помогу тебе и даже — а почему бы и нет? — стану крестной матерью вашего волчонка. Договорились?
Мета бросила на нее растерянный взгляд, но в тепле квартиры решила пропустить шутку насчет волчонка мимо ушей. Рахель отправилась в кухню, чтобы нагрузить поднос печеньем и посудой, а Мета, завернувшись в шерстяное одеяло, устроилась в уголке дивана. Голова нещадно болела, на лице расплылся синяк размером с ладонь — в том месте, где она ударилась об стену. Запястье тоже опухло, и она с трудом могла пошевелить рукой. Но какая-то часть ее все еще отказывалась верить в то, что произошло. Такого в ее мире просто не могло быть. Но в мире Давида… Там, очевидно, насилие было буднично-повседневным. Мета вспомнила шрамы — старые и новые, которыми было покрыто его тело. Куда же он ушел? Беспокойство охватило ее горячими пальцами. Хотя Тилльманн и говорил, что они квиты, но действительно ли Давид в безопасности?
Рахель вернулась с подносом, Мета быстро отогнала эти мысли. Если она проговорится, что, возможно, Давиду угрожает опасность, Рахель может забрать назад свое предложение помочь в его поисках. Теперь разумные решения Мету не интересовали.
Вопреки ее слабым возражениям, Рахель положила в чай сахар и налила сливки. Потом, взяв в руки чашку, села напротив Меты на диване и сунула ноги под одеяло. Потребовалось выпить несколько глотков чая, прежде чем Рахель приступила к рассказу, и все это время Мета от волнения с трудом сдерживалась.
— Как я уже сказала, мой брат Августен появился на свет с точно такими же предательскими глазами. Не то чтобы мы тогда понимали, что скрывается за этим генетическим чудом. В нашей семье вообще нет таких лучистых синих глаз. — Рахель печально усмехнулась. — Сейчас я знаю, что демон-волк от рождения связан с человеком. Никто не может сказать, когда происходит слияние, в какой момент демон перебирается в человека. Некоторые полагают, что человек и волк с самого начала существуют вместе, хотя лично я так не считаю: Августен еще оставался ребенком, а волк был уже взрослым и скорее его защитником, чем товарищем по детским играм. И я не считаю, что такие люди одержимы демоном, — в конце концов, он никого не заставляет всерьез причинять зло.
— Одержимы демоном? Эти слова знакомы мне только в связи с экзорцизмом, — неуверенно вставила Мета.
Хотя она понимала, почему Рахель так обстоятельно подходит к теме, но не догадывалась, к чему клонит подруга.
Рахель взволнованно отбросила растрепанные волосы со лба.
— Именно это и является основной проблемой: волка изгнать нельзя. Если ты займешься этим вопросом, то очень скоро выяснишь, что такие попытки время от времени предпринимались. Однако волк — это часть человека, и большинство таких людей чувствуют, что настолько связаны с ним, что не могут отличать собственные желания от желаний волка. Вероятно, таким легче всего.
— А что этому волку вообще нужно?
— Если не говорить о том, что волк изменяет восприятие и дает человеку неестественную силу, то немного: он любит охотиться, но желание подкарауливать и гнать жертву не имеет ничего общего с жаждой
