Рубаи. Полное собрание

Дороже сласть вина, чем власть царя Кавуса,
Кубада грозный трон, наместничество Туса.
И на рассвете стон влюбленного — святей
Молитв отшельников, сбежавших от искуса.

588

Мечтаю, лицемер, чтоб ты оставил вдруг,
Не портил нам нытьем хмельной разгульный круг.
Ты вздохи предпочел и четками оплелся,
Остались нам — вино и юный смех подруг.

589

Молельный коврик чтить пристало лишь ослам:
Ханжи и плуты в рай ползут по тем коврам.
Святыми — чудеса! — становятся святоши,
Что сделали себе подстилкою ислам.

590

«Полно у казия и муфтия бумаг,
Весь Божий путь по ним обскажут, что и как», —
Так прежде я считал, в конце пути лишь понял:
Невежды, как и я. За кем я шел, простак!..

591

Вчера, безмерно пьян, иду в кабак ночной,
Навстречу мне кувшин несет старик хмельной.
«О, старец! Почему ты не стыдишься Бога?» —
«Господь всемилостив. Испей вина со мной».

592

Блудницу шейх корил: «Ты любишь пить и петь,
Тебя любой ловец заманивает в сеть!» —
«Ты прав. Я такова, какой меня ты видишь.
А то, что вижу я, — таков ли ты, ответь!»

593

И стыд: венцом заслуг хвалу толпы считать, —
И срам: на небеса кивая, причитать.
Душистым торговать вином предпочитаю,
Чтоб тяжкий дух ханжей поменьше замечать.

594

Тот не мужчина, в ком настолько нрав дурной,
Что не польсти ему, избрызжется слюной.
Вон тот наглец — «Ладонь, Дарующая Благо»?
Хитрец! И впрямь ладонь… но тыльной стороной.

595

Сторожевого пса в тебя вселился дух:
Где речи бы звучать, одно рычанье вслух,
Обличием — лиса, опасливостью — заяц,
Броском коварным — барс, к мольбам по-волчьи глух.

596

«Путем Аллаха» слыл ходжа — «Рохалло Ку»,
Ох и потешил спесь он на своем веку!
А нынче на его дворце сидит кукушка
И вспомнить прозвище не может: «Ку… Ку-ку…»

597

Вот и вернулся ты! Но — с согнутым хребтом;
Забыт по имени, ты вьючным стал скотом.
Холеных пять ногтей срослись в одно копыто,
Сместилась борода и сделалась хвостом.

598