образцу актов, защищающих людей от нечистых на руку распространителей некачественной пищи и опасных наркотиков. Например, можно и нужно принять законы, ограничивающее право официальных лиц, гражданских и военных подвергать людей, находящихся у них под командованием или под их опекой, обучению во сне. Необходимо принять законы, запрещающие использование подсознательного проецирования в общественных местах и на телеэкранах. Должно существовать законодательство, не только не позволяющее политическим кандидатам тратить сумму свыше фиксированного максимума на свои предвыборные кампании, но и предотвращающие использование ими иррациональной пропаганды, которая превращает в бессмыслицу демократический процесс.
Подобное превентивное законодательство может принести пользу, но если безличные силы, угрожающие свободе сейчас, продолжат набирать вес, то в долгосрочной перспективе это не поможет. Самые лучшие конституции и превентивные законы окажутся бессильны против постоянно возрастающего давления перенаселенности и заорганизованности, нагнетаемого приростом населения и развитием технологий. Конституции не будут упразднены, а хорошие законы будут зафиксированы на страницах кодексов, но эти либеральные формы станут служить для прикрытия и приукрашивания глубоко нелиберальных явлений. Учитывая неконтролируемую перенаселенность и заорганизованность, мы можем увидеть в демократических странах процесс, обратный тому, что превратил Англию в демократическую страну при сохранении всех внешних форм монархии. Под безжалостным напором перенаселенности и заорганизованности при помощи эффективных методов управления разумом демократия в разных странах изменит свою природу. Ее старомодная форма — выборы, парламенты, Верховные суды и все прочие атрибуты — сохранится. А вот содержание будет новым ненасильственным видом тоталитаризма. Традиционные названия, все священные лозунги останутся такими же, как в старые добрые времена. Демократия и свобода будут основным мотивом каждой трансляции и печатного издания, но исключительно в фигуральном смысле. А тем временем правящая олигархия и ее тщательно обученная элита военных, полицейских и манипуляторов умами станет править бал как сочтет нужным.
Как контролировать обширные безличные силы, угрожающие нашей с трудом добытой свободе? На словах и в общих понятиях на этот вопрос можно ответить легко. Рассмотрим проблему перенаселенности. Стремительно возрастающая численность человечества оказывает все большее давление на природные ресурсы. Что же следует делать? Разумеется, мы должны как можно быстрее снизить уровень рождаемости, чтобы он не превосходил уровень смертности. В то же время нужно увеличить производство продуктов питания, разработать и воплотить в жизнь всемирную программу по защите земли и лесов, отыскать действенные заменители ныне существующим видам топлива, желательно менее опасные и более долговечные, чем уран. И, экономно расходуя истощающиеся ресурсы из доступных материалов, мы должны разработать новые и незатратные способы извлечения минералов из более бедных руд, самая бедная из которых — морская вода. Но все это, разумеется, легче сказать, чем сделать.
Ежегодный прирост населения необходимо снизить. Но как? У нас есть выбор — голод, болезни и война, с одной стороны, контроль над рождаемостью — с другой. Большинство выбирает контроль над рождаемостью — и тут же мы сталкиваемся с проблемой одновременно из области физиологии, фармакологии, социологии, психологии и даже теологии. Противозачаточные таблетки пока не изобретены. Если их изобретут, то как распространить таблетки среди сотен миллионов потенциальных матерей, которые должны принимать их? И, учитывая существующие социальные обычаи и влияние культурной и психологической инертности, как можно заставить тех, кто должен, но не хочет принимать контрацептивы, изменить свое мнение? А что делать с возражениями Римско-католической церкви против любых форм контрацепции за исключением так называемого календарного метода, который оказался неэффективным для снижения уровня рождаемости в промышленно отсталых странах, где это снижение особенно необходимо? И все эти вопросы, которые можно задать о будущих, гипотетических противозачаточных таблетках, следует задать и о ныне существующих химических и механических средствах контрацепции, причем вероятность получить на них удовлетворительный ответ невысока.
Когда мы переходим от вопросов о контроле над рождаемостью к проблемам, связанным с необходимостью увеличить доступные пищевые запасы и сберечь наши природные ресурсы, то сталкиваемся с трудностями, вероятно, не столь масштабными, но все равно огромными. Прежде всего существует проблема образования. Как скоро получится научить крестьян и фермеров, которые отвечают за производство продуктов, модернизировать методы производства? А если их обучить, то когда и как они найдут капитал, чтобы обеспечить себя машинами, топливом, смазочными материалами, электрической силой, удобрениями и улучшенными сортами растений и породами домашних животных, без которых даже сельскохозяйственное образование бесполезно? Также можно спросить, кто станет учить человечество теории и практике экономии природных ресурсов? И как заставить голодных крестьян — граждан страны, чье население возрастает с каждым днем, — не разорять свои земли? И кто будет платить за то, чтобы постепенно вернуть израненной, иссушенной земле здоровье и плодородие? А подумайте об отсталых сообществах, которые пытаются встать на путь индустриализации. Если это удастся, кто помешает им, отчаянно стремящимся догнать развитые страны, растрачивать невосполнимые ресурсы нашей планеты, как это делали и делают те, кого они пытаются догнать? А когда настанет час расплаты, где жители бедных стран найдут научных работников и огромные капиталы, чтобы извлекать минералы из бедных руд, разработка которых сейчас технически невозможна или экономически неоправданна? Наверное, на все эти вопросы будут даны ответы. Но как скоро? В любой гонке, где соревнуются человеческая раса и истощение природных ресурсов, время играет против нас. Если мы очень постараемся, к концу нынешнего века на мировых рынках может оказаться вдвое больше продуктов, чем сейчас. Но и людей станет вдвое больше, а несколько миллиардов будут жить в частично индустриализованных странах и потреблять в десять раз больше воды, древесины и минералов, чем сейчас. В общем, ситуация с продуктами будет не лучше, а с сырьем — намного хуже.
Решить проблемы заорганизованности едва ли легче, чем проблему увеличения численности населения и истощения природных ресурсов. На словах и в общих чертах ответ очень прост. Например, власть следует за собственностью — это политическая аксиома. Однако то, что большой бизнес и правительство монополизируют средства производства, уже стало историческим фактом. Соответственно, если вы верите в демократию, распределите собственность среди как можно большего числа людей.
Или возьмем избирательное право. В принципе возможность голосовать — огромная привилегия. На практике же, как неоднократно показывала новейшая история, право голоса само по себе не гарантирует свободу. Соответственно, если хотите избежать диктатуры всеобщего голосования, разбейте сугубо функциональные коллективы современного общества на самоуправляемые группы, способные взаимодействовать между собой и функционировать вне бюрократических систем большого бизнеса и правительства.
Перенаселенность и заорганизованность породили современные мегаполисы, в них стало практически невозможно вести полноценную жизнь и устанавливать многочисленные личные контакты. Соответственно, чтобы избежать духовного обнищания людей и целых сообществ, оставьте мегаполисы и возродите жизнь в деревнях или каким-то образом очеловечьте города, создав внутри системы механической организованности городские эквиваленты сельских сообществ. В них люди могут свободно встречаться и взаимодействовать как полноценные личности, а не как исполнители четко обозначенных функций.
Все это очевидно сегодня и, несомненно, было очевидно пятьдесят лет назад. От Хилэри Беллока до Мортимера Адлера, от первых активистов кооперативных кредитных союзов до земельных реформаторов современной Италии и Японии люди из лучших побуждений отстаивали децентрализацию экономики и широкое распределение собственности. А как много хитроумных схем предлагалось для распределения товаров, для возвращения к мелкой «деревенской индустрии»! А еще сочинялись подробные планы Дюбрея по передаче определенной автономии и инициативы различным подразделениям одной крупной организации. Были синдикалисты и их схемы безгосударственного общества, организованного как федерация производственных групп, объединенных под началом профсоюзов. В Америке Артур Морган и Беккер Браунелл выдвинули теорию нового типа общественного проживания на уровне деревень и маленьких городов, описав ее практическое воплощение.
Профессор Скиннер из Гарварда осветил данную проблему с психологической точки зрения в книге
