развалилась; союзники негодовали, что врага выпустили из ловушки. Однако Агис преследовал не только военные, но и политические цели. Он намеревался расколоть Аргосскую коалицию, заключить с Аргосом перемирие и изолировать Афины. Если бы аргосскому полководцу и консулу удалось бы это, то Элида и Мантинея, сохранившие свои силы и еще не ожесточившиеся от потерь, были бы вынуждены присоединиться к Спартанскому союзу. Однако этого не случилось. Аргивяне были в ярости от поступка своего полководца, но чувствовали себя связанными договором. Вскоре после этого из Афин прибыли тысяча гоплитов и 300 всадников. Аргосские командиры собирались отослать их, но элидские и мантинейские полководцы, опасаясь оказаться в изоляции и попасть в руки Спарты, и Алкивиад, находившийся в Аргосе в качестве афинского посла, убедили аргосских командиров выступить в поход и начать осаду Орхомена в Аркадии. Когда Орхомен капитулировал, элидцы захотели напасть на Лепреон. Другие союзники настаивали на атаке Тегеи. Тогда негодующие элидцы отправились домой, а аргивяне, афиняне и мантинейцы повернули свои войска на Тегею.
Тем временем в Спарте Агиса жестко критиковали за заключение перемирия; негодование достигло предела, когда стало известно о падении Орхомена. Агиса снова назначили командующим в войне с Аргосом, но прикомандировали к нему десятерых спартиатов в качестве советников. Затем он вышел из Спарты, забрав с собой всех, кроме стариков и детей. В Тегее к нему присоединились аркадские союзники. В Коринф, Беотию, Фокиду и Локриду спешно отправили посланцев просить о помощи. Спартанцы и аркадцы, выступив из Тегеи, вошли на мантинейскую территорию, где аргосские командиры заняли сильную оборонительную позицию, подходы к которой осложнялись крутым подъемом. Агис со своим войском приблизился к врагу на расстояние броска камня, после чего отступил, не желая давать бой в таких неблагоприятных условиях, и, кроме того, возможно, его союзники еще не прибыли из Истма. Аргосские командиры поняли, что оборонительная тактика лишает их возможности сразиться со спартанцами и с аркадцами поодиночке. Поэтому на следующий день они спустились на равнину; их армия уже выстроилась для боя – справа стояли мантинейцы, затем тысяча отборных аргивян, в центре прочие аргивяне, а слева отряды из Клеон, Орней и Афин, последних поддерживала афинская конница. Всего в армии насчитывалось почти 10 тысяч гоплитов. Врага они застали на марше и врасплох. Но Агис немедленно отдал приказы. Походная колонна мгновенно перестроилась в боевой строй: скириты и неодамодейцы были слева, спартанцы в центре, а справа – тегейцы и замыкающий фланг спартанский отряд. Во время перестроения солдаты пели военные песни Тиртея и подбадривали друг друга, помня о своей непревзойденной дисциплине. Затем, чеканя шаг под звуки флейты, плотный строй бойцов глубиной в восемь шеренг, сомкнув щиты, начал медленно приближаться к врагу. Аргивяне и их союзники остановились, выслушивая призывы своих полководцев, а затем стали поспешно и решительно наступать.
Прежде чем оба строя столкнулись, произошло событие, характерное для гоплитских боев. Гоплит нес щит перед собой, прикрывая левую сторону тела, так как щит крепился к его левой руке металлическими полосами чуть ниже локтя и на запястье. Наступая, он старался защитить свой левый бок, держась как можно ближе к своему правому соседу по строю. В итоге весь строй в наступлении шел, загибаясь вправо. В данном случае таким образом наступали оба строя, и поэтому правый фланг каждого из них сильно перекрывал противостоящий ему фланг противника. Спартанский строй, более длинный, поскольку спартанцев было существенно больше, своим далеко выступающим флангом уже готов был обхватить афинян на аргосском левом фланге, когда Агис приказал скиритам и неодамодейцам на своем левом фланге отойти еще дальше влево, а двум батальонам с правого фланга закрыть дыру между неодамодейцами и центром. Скириты и неодамодейцы исполнили приказ, а два спартанских батальона – нет. Спартанский строй оказался разорван. Прежде чем спартанцы успели закрыть брешь, мантинейцы и тысяча отборных аргивян устремились на скиритов и неодамодейцев и отбросили их назад. Но как и в битве при Платее, тактическая ошибка была компенсирована превосходными боевыми качествами спартанских войск: спартанский центр и правый фланг, особенно 300 спартиатов, сражавшихся рядом с царем, шли вперед, сохраняя строй, и подавляли всякое сопротивление. Многие аргивяне, клеоняне, орнеяне и афиняне не осмеливались встать у них на пути и в панике бежали, затаптывая друг друга. Агис повернул правый фланг, чтобы ударить по афинянам с фланга, затем развернул весь строй и обрушился на ликующих мантинейцев и аргивян на своем левом фланге, и те тоже обратились в бегство. Спартанцы не стали преследовать врага. Исход битвы по- прежнему определялся воинской доблестью, а не числом погибших, а доблесть спартанцев в данном случае не подлежала никакому сомнению. Они удержали поле боя, их собственные потери были ничтожны, а потери врага превышали тысячу человек.
Столь явное доказательство военного превосходства Спарты имело немедленные последствия. Спарта и Аргос заключили договор о мире и союзе на пятьдесят лет; к участию в договоре приглашались союзники обеих сторон, как находившиеся на Пелопоннесе, так и за его пределами. Договор предусматривал установление мира на всем Пелопоннесе, устранение Афин из пелопоннесских дел и рассмотрение всех спорных вопросов в арбитраже. После этого в Спартанский союз вернулась Мантинея, возвратив свободу всем государствам, которые она покорила. В начале 417 г. спартанцы укрепили власть олигархий в Сикионе и Ахее. Затем, действуя в сговоре с элитным аргосским корпусом из тысячи гоплитов, они свергли в Аргосе демократию и установили олигархию. Пердикка Македонский и халкидянские государства приняли приглашение Спарты и Аргоса и присоединились к коалиции. Таким образом, Спарта восторжествовала в период беспокойного мира. Несмотря на то что в Аргосе, избавившись с помощью Алкивиада от некоторых противников, власть вскоре снова захватили демократы, склонявшиеся на сторону Афин, прочие материковые военные державы решительно встали на сторону Спарты.
То, что Афины не сумели воспользоваться Никиевым миром, стало поворотной точкой в истории Пелопоннесской войны. Перикл предвидел последствия предложенной им с самого начала стратегии. Афины выиграли войну на истощение и разрушили Спартанский союз своей дипломатией. Но они не сумели осуществить последний этап и достичь цели войны – уничтожить Спарту и подчинить своей власти материк. Вместо этого Афины занялись расширением своей империи в других направлениях, забыв о стратегии Перикла, хотя ситуация в 416 г. не отличалась радикально от ситуации в 431 г. Спартанский союз снова был цел; на западе его поддерживала Сицилия, а на севере – Македония и Халкидика. Афины пользовались дружбой ослабленного Аргоса и имели плацдарм в Пилосе, но их собственные ресурсы сильно сократились, престиж армии упал, у вождей государства не было единства. Совет Перикла – не рисковать ресурсами государства ради расширения империи, пока не разгромлен Спартанский союз, – по-прежнему оставался в силе, а в памяти историка Фукидида еще жили его слова: «Ошибок самих Афин я боюсь больше, чем планов их врагов».
2. Сицилийская экспедиция
Провал афинской политики на Пелопоннесе подорвал доверие к Алкивиаду и улучшил позиции его противника Никия. Раскол между двумя вождями привел к расколу и в государственной политике. Алкивиад выступал за войну со Спартой, расширение империи и жесткий контроль за подчиненными государствами; он не ставил пределов ни собственным амбициям, ни амбициям народа. Поддерживали его главным образом низшие классы, поощрявшие авантюры и стремившиеся к материальным выгодам, а также его сверстники – молодежь, настроенная против осторожной стратегии Перикла и Никия. Но магнетизм личности Алкивиада – его внешняя привлекательность, убедительные речи, заразительная доблесть, блестящие идеи – действовал на все классы государства вне зависимости от того, соглашались они с его политикой или нет. Никий, напротив, желал поддерживать мир со Спартой, сохранить империю и при обращении с подчиненными государствами руководствоваться умеренностью; status quo соответствовал и его пожееланиям, и его планам относительно афинского будущего. Его политика была наиболее приемлема для зажиточных классов, желавших сохранить процветание и спокойно обрабатывать свои земли в Аттике, и для представителей старшего поколения, помнившего мирные дни до 431 г., народное собрание, оказавшись расколотым, весной 417 г. прибегло к остракизму. Однако Алкивиад и Никий объединились и убедили своих сторонников голосовать против Гипербола, демократического агитатора, нападавшего на них обоих. В итоге Гипербол пал жертвой остракизма. Впоследствии закон об остракизме перестал применяться, так как он больше не выполнял своей цели – осуществлять выбор между курсами, предлагаемыми политиками- соперниками.
Политические разногласия уже дорого обошлись Афинам. Пока Алкивиад находился у власти, был провозглашен курс на конфронтацию со Спартой и кампанию на Пелопоннесе. Союз с Аргосом и его коалицией, попытку построить Длинные стены в Патрах и Рионе, подстрекательство Аргоса к нападению на
