Так как в классические времена в Ахее пользовались северо-западным греческим диалектом, вероятно, что ахейцы подпали под власть носителей этого диалекта во время смутной поры переселений народов на Пелопоннесе. Следы переселений недорийских народов Пелопоннеса за моря крайне немногочисленны. Возможно, благодаря аркадским и ахейским переселенцам, которые предшествовали дорийцам, а может быть, и сопровождали их, появились названия Аркадес и Амиклейон около Гортина на Крите. Эпидаврийцы ионийского происхождения во время Деифонта поселились на Самосе, куда принесли культ Геры, знакомый им по Арголиде. Колонисты из Клеон и Флия основали Клазомены на малоазиатском побережье. Малочисленность подобных преданий свидетельствует, что дорийцы, разрушив главные оплоты микенской цивилизации, лишили уцелевшее население возможности закрепиться на новых землях за морем.
Аттика в первую фазу вторжений осталась нетронутой. Беотийцы медленно двигались на юг, а дорийцы вели наступление на Пелопоннес и заморские территории. Так Аттика стала пристанищем для беглецов, среди которых были Нелеиды из Пилоса и ионийцы из Ахеи. Согласно письменным преданиям, нелеид Мелантий, бывший царем Пилоса, представлял афинян в битве вождей против беотийцев и позже стал царем Афин. В списке афинских царей и в генеалогии Нелеидов Мелантий числится в четвертом поколении после гибели Трои; следовательно, время его правления очень приблизительно можно датировать 1080 г. Когда дорийцы заняли Мегариду и напали на афинян, Аттику оборонял Кодр, сын Мелантия, царствовавший около 1050 г. Младший сын Кодра, Нелей, возглавил так называемую ионийскую миграцию. Начало этой миграции можно таким же методом отнести примерно к 1020 г. Эта дата соответствует двум другим преданиям: о том, что ионийская миграция на четыре поколения отстает от эолийской миграции, которая по генеалогическому исчислению началась около 1130 г., и что участники дорийской экспедиции, разгромленной Кодром, переселились на Крит, возглавляемые Алфеменом, внуком Темена, который был вождем приблизительно в 1050 г.
То, что Афины сумели отбить последние волны вторжений и организовать такое крупномасштабное предприятие, как ионийскую эмиграцию, доказывает, что там было эффективное государственное управление. Согласно Фукидиду, ионийская эмиграция отмечает конец периода анархии на материке, последовавшего за дорийским вторжением. «Много времени прошло, прежде чем Эллада с трудом успокоилась и ее народы перестали переходить с места на место; тогда она стала отправлять за моря колонистов. Именно из Афин произошли ионийцы и большинство островитян, а Пелопоннес, но также и некоторые другие греческие земли основали колонии в Италии и на Сицилии». Фукидид указывает причины афинского могущества: Афины не знали внутренних раздоров, даровали гражданство самым способным беженцам, а население города непрерывно возрастало.
Обратимся к данным археологии. Раскопки на кладбище в Керамике (квартале горшечников в Афинах) выявили несколько последовательных стилей керамики – субмикенский, датирующийся примерно 1125– 1075 гг., протогеометрический (1075 – 950) и геометрический (950–710). Судя по предметам, найденным вместе с керамикой, в Аттике того времени распространились новые обычаи. В субмикенском слое обнаружены следы трех кремаций и некоторое количество длинных булавок (вероятно использовавшихся как застежки для дорийских пеплосов). В Саламине найдены следы двух кремаций и застежки нового типа, возможно относящиеся к несколько более ранней дате. В начале протогеометрического периода кремация в Керамике стала почти единственным способом погребения и с того момента преобладала примерно до 800 г., когда снова вышла из широкого употребления. Кроме того, в начале протогеометрического периода вместе с прахом в земле хоронили железные мечи и кинжалы, в то время как в предшествующий период в Афинах оружие в могилы не клали. Керамика нового, протогеометрического, стиля возникла сперва в Афинах (ок. 1075 г.), откуда распространилась по материку. Примерно с 1000 г. этот стиль достигает совершенства, для него становятся характерны гармония между узором и формой и тонкое чувство пропорций. В то же самое время (ок. 1000 г.) кладбище расширилось вдвое, а керамика начинает попадаться в огромных количествах. Оружие становится в основном железным, широкое распространение получает рубящий меч.
Такие перемены в погребальных обрядах, в одежде и стиле керамики, скорее всего, связаны с прибытием в Афины новых людей; а то, что изменения происходили постепенно, свидетельствует, что пришельцы появлялись с 1100-го по 1000 г. все чаще и чаще. Поскольку никаких следов восточного влияния не обнаружено, очевидно, новоприбывшие были выходцами из материковой Греции – беженцами, такими же, как изгнанники из Пилоса и Ахеи. Керамик служил кладбищем для пришельцев, так как коренные афиняне хоронили своих мертвых в семейных гробницах за городом, и этот обычай сохранялся до Пелопоннесской войны; беженцы же, лишившись традиционных мест захоронения, в чужой стране кремировали покойников – так же как ахейцы поступали под Троей, а афиняне позже были вынуждены делать при осаде Сиракуз; ранние примеры кремации в Беотии, Эретрии, на Крите, Фере и Родосе также, вероятно, остались от переселившихся народов. Самый большой наплыв беженцев происходил в 1050– 1000 гг., когда кладбище в Керамике расширилось, а протогеометрический стиль достиг совершенства. Без сомнения, афинская керамика достигла такого высочайшего уровня именно благодаря изгнанникам, так же как в 530–490 гг. – благодаря метекам из Коринфа.
В течение X в. – вероятно, в первые его десятилетия – протогеометрический стиль, созданный и расцветший в Афинах, быстро распространился почти по всему эгейскому миру, что произошло, видимо, не вследствие торговли керамикой и товарами, которые в ней перевозились (так как практически не сохранилось следов обмена керамикой между Афинами и другими центрами), а скорее вследствие возобновления связей в Эгейском бассейне, благодаря чему и стало известно о достижениях афинского искусства. Центром этой сферы возобновившихся контактов были Киклады; простиралась она, насколько можно судить, до северного Крита, Ассарлика в Карии, Смирны в Ионии, Додеканеса, Лесбоса, Скироса и Фессалии. Практически несомненно, что разведывали пути, а иногда и везли с собой керамику ионийцы, эмигрировавшие из Афин, – именно они заняли Киклады и открыли моря греческим, в первую очередь афинским, морякам. В меньшей степени протогеометрический стиль распространился на материке неподалеку от коринфского Истма и далее до Фокиды, Лаконии и Итаки – в некоторых случаях, вероятно, благодаря непрямым контактам. То, что в Афинах с XI по конец VIII в. производилась керамика изысканных протогеометрического и геометрического стилей, было значительным достижением афинского искусства.
Киклады и азиатское побережье, куда направлялись эмигранты, были заселены цивилизованными и воинственными народами. Особенно среди них выделялись карийцы, известные как мореплаватели и воины, и их близкие родичи мисийцы и лидийцы; кроме того, были здесь лелеги, пеласги, финикийцы и тирсенцы, а также эмигранты из полуостровной Греции и с Крита, закрепившиеся на островах и на побережье Малой Азии. Вытеснить этих мореплавателей из их владений было делом непростым. Успех, сопровождавший ионийскую эмиграцию, вероятно, в большой степени обязан морской мощи Афин и отличному руководству, которое смог обеспечить город. Эмигранты были не коренными афинянами, а получившими гражданство беженцами и добровольцами из других частей Греции: ионийцы из Ахеи, абанты с Эвбеи, минийцы из Орхомена, кадмейцы из Беотии, дриопы, фокийцы, молоссяне, аркадцы, дорийцы из Эпидавра и многие другие. Эта разнородная толпа была объединена благодаря афинской помощи и стоявшим во главе предприятия Нелеидам. Процесс шел медленно; последовательные волны эмигрантов пересекали Эгейское море целый век, а может быть, и дольше. Дух переселенцев великолепно выражен в поэме Мимнерма: «Мы – те, кто оставил Пилос, город Нелея, и приплыл на своих судах в чудесную Азию; одолев врагов в неистовых битвах, мы первые поселились в любимом Колофоне, а затем… по милости богов захватили эолийскую Смирну».
Колофонские предания – яркое свидетельство того, как протекала миграция. Первые мигранты, ионийцы, возглавляемые двумя членами клана Нелеидов, договорились с более ранними поселенцами, критянами и кадмейцами, которые изгнали карийцев. Вторая группа во главе с Андремоном из Пилоса захватила Колофон, после чего вступила в борьбу за обладание Смирной, откуда изгнала эолийских поселенцев. Вынужденные вести жестокие сражения, которыми сопровождалось основание новых поселений, первые ионийские обитатели Милета не брали с собой семей, а отбирали жен у жителей Карии; эти карийцы, в свою очередь, ранее изгнали минойских и микенских поселенцев бронзового века. Из бурных событий X в. ионийцы вышли победителями, надежно укрепившись в двенадцати городах на азиатском побережье и соседних островах, которые стали известны как ионийский додекаполис: Милет, Мий и Приена, господствовавшие над эстуарием и долиной реки Меандер; Эфес в устье реки Кайстер; на севере – Колофон, Лебед, Теос, Клазомены и Эритры; Фокея на побережье западнее старого устья реки Герм и крупные
