И почему, в конце концов, ее коснулось, вернее даже сказать – настигло это знание? Неужели только из-за того, что тайна Фатимы вдруг совершенно случайно оказалась так тесно переплетена с ее собственной историей, из-за того, что все последнее время она была совсем рядом с Людмилой Волковой? Нет, этого, наверное, было недостаточно, хотя не исключено, что свою роль сыграло и это. Но было еще кое-что. Был у Людмилы Волковой этот особый дар свыше с самого рождения – дар, природу которого и предельные возможности до сих пор никто толком пока не понимал. Скорее всего люди лишь научились использовать какие-то его стороны – и только. И этот ее дар стал тем самым магнитом, который притянул к ней информацию о Фатимской истории...
– Ты можешь мне хоть что-нибудь объяснить? Что со мной происходит?
– Ничего серьезного, – сказал Воронцов и обнял ее за плечи. – За этим нет ничего серьезного. Ничего такого, о чем бы стоило думать и беспокоиться.
– А мне казалось, там был кое-кто, о ком мне стоило думать и беспокоиться, – задумчиво сказала Людмила. – Там иногда был ты. И все это как-то связано с тобой. И все это, по-моему, опасно для тебя.
– Забудь, – обнял ее сильнее Воронцов. – Просто у тебя все перемешалось в голове за последнее время.
Она подняла к нему голову, и Воронцов увидел слезы в ее глазах.
– Ничего страшного, причины очень даже уважительные. Пережить все то, что ты пережила... И не забывай, сколько всякой дряни в тебя вкололи в этом самом Бюро научно-технических исследований.
– В этих видениях было еще кое-что, – тихо сказала Волкова и опустила голову.
– Что же именно? – Голос Воронцова еле заметно дрогнул.
– Последнее предупреждение, – просто ответила она. – Что-то вроде этого.
– И ты слышала его?
– Я прочитала о нем в небольшой записке.
– И что ты прочитала? – спросил Воронцов как можно более равнодушно.
Людмила посмотрела ему в глаза, и в этот момент взгляд ее сделался каким-то особенным.
– Об этом запрещено говорить. Будет много бед, если это откроется раньше времени.
Людмила вздохнула и тряхнула рыжей гривой. Глаза ее стали снова ее собственными.
– Ты хочешь сказать, что все это бред, фантазии? Что никаких реальных событий за этим не стоит? – недоверчиво спросила она.
– Именно так. Говорю тебе как историк, – уверенным голосом сказал Воронцов.
– И как мне предлагается с этим жить? – задумчиво спросила она.
– Не относись к своим фантазиям серьезно. И тогда они потихоньку уйдут, оставят тебя. Просто пока прошло еще совсем немного времени.
«Они обязательно должны уйти и оставить ее, – подумал он. – Они просто обязаны ее оставить».
– Странно, – сказала Людмила. – Мне казалось, что...
– Ты ошиблась, – твердым голосом остановил ее Воронцов.
В этот момент они уже подошли к ее машине.
– Просто забыть? – посмотрела она на него на прощание.
– Просто забыть, – кивнул Воронцов.
Ее машина быстро умчалась по ночному Садовому кольцу.
Воронцов некоторое время стоял на месте. Он поднял глаза и увидел в самом начале проспекта Мира домик Брюса, сохранившийся здесь с допотопных времен. Брюс был загадочной личностью – магом, мистиком и, понятное дело, продвинутым ученым, служившим при дворе еще Петра Первого. В те времена его называли «московским Мерлином».
35
...Когда он вернулся к себе домой, Марины там уже, конечно, не было. Ее не было нигде еще несколько дней, а потом перед самым концом рабочего дня в библиотеке раздался очень тихий стук в дверь его кабинета.
– Это я, – на всякий случай уточнила Марина, войдя к Воронцову. – Знаешь, Воронцов, ты, конечно, неблагодарное животное. Но я тут подумала, что кто-то ведь должен у нас в стране заботиться о диких зверях... Я все-таки еще надеюсь тебя приручить. Может быть, случится чудо и ты не удерешь больше в свой темный лес. А то рано или поздно попадешь в какой-нибудь капкан, в какую-нибудь неприятную историю, если ты уже в нее, конечно, не попал.
«Какая хорошая у девушки интуиция!» – восхитился Воронцов. На этот раз она безошибочно выбрала момент. Чутье дикого зверя ослабло, Воронцов устал, и последние дни ему так нравилось быть старшим научным сотрудником Отдела геральдики Государственной библиотеки, что он уже подумывал, как бы правильно обустроить эту мирную и приятную жизнь. Сейчас он подойдет к Марине, поцелует ее волшебным поцелуем, и жизнь его изменится, как в сказке. Вот прямо сейчас...
Вдруг раздался стук в дверь. Это был резкий и тревожный стук – очень непохожий на тот, которым стучалась к нему Марина. Они оба обернулись к двери. Она открылась, и на пороге возник солидный господин в очень дорогом костюме.
– Господин Воронцов, если не ошибаюсь? – сказал он.
– Собственной персоной, – кивнул Воронцов.
– Пройдемте... То есть простите, я хотел сказать, что нам с вами нужно переговорить по очень важному делу.
– Заходите...
– Нет-нет! – резко возразил солидный господин. – Будет лучше, если мы с вами найдем другое место. Более подходящее для такого разговора.
Воронцов взглянул на Марину каким-то беспомощным прощальным взглядом и отправился вслед за загадочным господином.
Наиболее подходящим местом оказалась улица.
– Вам привет от Николая Дмитриевича, – сказал господин.
– Простите, не понял, – холодно ответил Воронцов. Он четко следовал инструкции – никаких приветов от неизвестных лиц.
– Да, понимаю, – кивнул господин и достал из кармана мобильник. – Николай Дмитриевич, к сожалению, сейчас не в Москве. Вы, надеюсь, помните его номер? Наберите его сами.
Воронцов взял мобильник и набрал номер, хотя в данном случае он и нарушал инструкцию.
– Ничего страшного, – понял его солидный господин. – Если он меня не знает, дадите мне в морду и отберете мобильник.
– Алло, Петя? – спросил в трубке голос генерала.
– Петр Иванович – это я, – уточнил с полупоклоном господин.
– Это не Петя, это Воронцов.
– Саня, прости, что такая срочность. Это не просто мой человек. Это мой начальник. Верить ему можешь, как и мне, передай пока трубочку...
– Молодец твой Воронцов! – неожиданно командным голосом рявкнул в трубку Петр Иванович. – Действовал строго по инструкции... Да, все нормально. Думаю, договоримся. Пока, Коля, отдыхай... Собственно, разговор у нас будет долгий, Саша. Лучше идем в машину, заедем чего-нибудь перекусим.
Они медленно спустились по ступеням к длинному черному «мерседесу».
– Коля... Николай Дмитриевич успел мне передать эти бумаги и ваш рассказ про Фатимское дело. Это интересные бумаги, Саша, очень интересные. Возможно, речь тут идет о государственных интересах. Мы хотели бы просить вас об одном одолжении...
