– Нет.
«Слишком быстрый ответ».
– Узнала, узнала. Грэм ее изнасиловал, вот в этом шале. – Чарли махнула рукой в сторону дома. – При зрителях. Они еще и поужинали. Держу пари, ты и готовила свои знаменитые домашние блюда.
– Не понимаю, о чем речь.
Стеф раскраснелась. Лгунья из нее неважная, уже кое-что, расколоть будет нетрудно, решила Чарли.
– Она меня не видела, – сказала Наоми. – И я ее не видела. Как она может меня узнать?
– По фотографиям, которые Грэм снял на ваш мобильник и переслал на свой, – ответила Чарли.
Стеф моргнула. Возможно, хотела забыть эту деталь, отметила про себя Чарли.
– Я права, Стеф? Уверена, у вас тут найдется немало снимков. Тебе хватит дури оставлять сувениры на память, а Грэму уж точно хватит самонадеянности. Отвечай, где фото Наоми и других женщин? В офисе? Посмотрим?
– Ничего ты не посмотришь! Без ордера не имеешь права! Убирайся! Больше мне делать нечего, как болтать со шлюхой. У него таких знаешь сколько?
Ударом Чарли сбила Стеф с ног. Та привстала на четвереньки, попыталась завопить, но Чарли сжала ей шею.
– Вы можете ее убить, – прошептала сзади Наоми.
Наверное, это было предупреждение, хотя и как совет сгодилось бы.
– Ты знаешь, что за тварь твой муж, не так ли? – Чарли склонилась к самому лицу Стеф. – Ты знаешь об изнасилованиях. Это ты готовила еду для зрителей, да и билеты, наверное, ты продавала. Возможно, ты всем управляла, включая пансионат, официальную часть вашего бизнеса.
– Нет, – прохрипела Стеф, хватая ртом воздух.
– Почему вы сменили шале на грузовик Роберта Хейворта? Боялись, что кто-нибудь из жертв узнает пансионат? Или кто-то из гостей услышал крики среди ночи и начал задавать вопросы? – Чарли с наслаждением вонзила ногти в шею Стеф.
– Отпусти! Отпусти меня! Больно! Я не знаю, о чем ты говоришь.
– А ты знала, что Роберт сменил фамилию с Энгилли на Хейворт? – Губы Чарли почти касались уха Стеф. –
– Да. Я дышать не могу…
– Почему он сменил фамилию?
– Чарли, ради всего святого, вы и вправду ее задушите!
Чарли не обратила внимания на Наоми. Ей не нужны были ничьи советы. Слишком запоздали они.
– Почему Роберт сменил фамилию? – повторила она, чувствуя под пальцами лихорадочный пульс.
– Они… с Грэмом… поругались. Больше не разговаривали. Роберт… Я не могу дышать! – прохрипела Стеф. Чарли ослабила хватку, но лишь чуть-чуть. – Роберт не хотел иметь ничего общего со своей семьей.
– Из-за чего они поругались?
– Не знаю, – прокашляла Стеф. – Это их дела. Я не влезала.
Чарли воткнула ей кулак в живот.
– Ты-то не влезала? Черта с два! Хочешь, забью тебя до смерти на глазах у зрителей? Каково это, по- твоему? Почем билеты продавала бы на такое шоу? Сандру Фригард помнишь? Вижу, что помнишь. А Джульетту Хэзлхерст? Пруденс Келви? Хотя Пруденс изнасиловал Роберт, а не Грэм. Почему? Ведь остальных насиловал Грэм?
Схватившись за живот, Стеф со стоном повалилась на бок.
– Ничего не скажу, пока не поговорю с мужем.
– Не придется тебе с ним поговорить, гадина. Ни сегодня, ни в ближайшее время. Думаешь, мы вам меблированную камеру на двоих приготовили, чтоб вы поиграли в счастливое семейство?
– Я ничего не сделала. Я ничего не знаю. Я ничего плохого не сделала! Ничего!
Чарли достала из машины сумку, оттуда сигареты, закурила.
– Да ну! Какое это, должно быть, замечательное чувство – знать, что ты ничего плохого не сделала.
Стеф не пыталась встать на ноги.
– Что со мной будет? Я не виновата! Ты сама видела, как Грэм со мной обращается.
– Ты не виновата?
Чарли жадно затянулась, никотин ее успокаивал.
Стеф ткнулась лицом в ладони.
У Чарли возникло желание пнуть ее хорошенько, и она не стала противиться.
– Хочешь гнить остаток жизни в тюрьме? На здоровье. Продолжай все отрицать. Но если хочешь пожить на свободе – есть варианты.
Ну да, как же, раскатай губу. Вот только эта бестолочь Стеф может купиться на обещание вытащить ее из подобной пакости. Если она замешана в организации изнасилований, если наживалась на них, то отправится за решетку надолго. Чарли не сомневалась, что в офисе пансионата и дома у Грэма и Стеф полным-полно доказательств их преступлений. В самых страшных кошмарах им не могло привидеться, что их схватят, – Чарли поняла это по глазам Стеф, по тому, как она себя вела. Наверняка Грэм клялся, что опасности никакой, что у него все под контролем.
Что ж ты за стерва безмозглая, если поверила ему?
Стеф обратила к ней лицо, перемазанное соплями вперемешку со слезами.
– Какие варианты?
– Мне нужно фото Грэма. И ключи от этого шале, – она кивнула на дом с фисташковой дверью. – Наоми должна опознать насильника и место происшествия. Когда опознает, пойдем с тобой в офис и ты ответишь на все мои вопросы. Соврешь хоть самую малость – и я постараюсь, чтобы ты угодила в самую хреновую тюрьму.
Чарли блефовала напропалую. На деле полиция не имеет никакого касательства к выбору места заключения. Стеф вполне могла попасть на новый шикарный курорт категории D в Комбингэме. Весь отдел называл эту тюрьму курортом, потому что вместо камер там уютные, прекрасно обставленные комнаты и кормежка, по слухам, приличная.
Стеф поплелась, спотыкаясь, к хибаре, где размещался офис. Ее юбка насквозь промокла сзади. И дело не в том, что она лежала на мокрой траве. Чарли не сомневалась, что Стеф еще и обмочилась. Но жалости она не чувствовала. Не было в ней и следа сострадания к Стеф.
– Может, Грэм ее заставил? – пролепетала Наоми. – Может, она действительно ничего не знает?
– Знает. И никто ее не заставлял. Разве вы не чувствуете, когда вам врут?
Наоми потерла ладони, подышала на пальцы.
– Вы с Грэмом… – осторожно начала она.
– Об этом мы говорить не будем, – оборвала ее Чарли. При всем желании Наоми не могла выбрать сейчас худших слов.
Дверь сторожки открылась, вышла Стеф, двинулась к ним уже более уверенным шагом.
Она переоделась в спортивные штаны и кроссовки. В руках она держала фото. Наоми съежилась.
– Это всего лишь снимок, – сказала Чарли. – Он вас не тронет.
– А теперь вы – психоаналитик? – огрызнулась Наоми. – Обойдусь без вашего вздора. Думаете, мне приятно видеть его лицо, даже после стольких лет? А вдруг он вернется? Не уверена, что вынесу все это. Давайте уедем.
Чарли покачала головой.
– Мы уже здесь, – ответила она, словно это было необратимо. Собственно, так она себя и ощущала: что застрянет здесь навсегда, в пансионате «Серебряный холм», по щиколотку в мокрой траве, что колет ноги сквозь колготки.
На лице Стеф был по-прежнему написан ужас. Не успев подойти, она уже сыпала словами:
– Я не знала, что они насиловали женщин! Грэм говорил, что это актрисы и просто изображают напуганных жертв. Как и я когда-то.
