Хэт уже ждала ее. Она решила, что сегодня наконец во всем сознается. Миш на кухне еще не появилась: Хэт спала плохо и слышала, что та вернулась очень поздно. Из оставленной на кухонном столе записки Хэт узнала, что ее подруге необходим продолжительный покой, поскольку она до самого утра развлекалась.
После того поцелуя, несколько дней назад, Хэт незаметно покинула дом Присциллы, а Сэм остался в кладовке дожидаться, когда все разойдутся. Ей очень не хотелось покидать его, но она заставила себя удалиться. Хэт показалось, что и Сэм был рад тому, что она ушла. Все эти дни она старалась не думать о том, какие чувства испытала, когда Сэм ее поцеловал. Не очень-то подходящий момент, чтобы влюбляться в другого мужчину, тем более в женатого, и не на ком-то, а на самой мисс Совершенство.
Хэт приготовила себе чаю, и к ней вернулась присущая ей практичность. Она уверила себя в том, что ни в кого влюбляться не собирается и лишь ненадолго была сбита с толку поступком приятного мужчины, который попытался спасти ее шкуру. Только и всего, заключила она.
Хэт сидела на кухне и ждала мать. Чай остыл. Что же со мной такое произошло в последние два месяца, задумалась она. У нее было такое ощущение, словно в нее вселилась какая-то безумная женщина. С того момента, как свадебный поезд помчался по рельсам, у нее не было и минуты, чтобы обо всем поразмыслить, несмотря на попытку Джимми пустить поезд под откос. Она почти перестала ходить на работу, сообщив своим клиентам, что ей нужно время, чтобы подготовиться к свадьбе. Они с Джимми специально выбрали для свадьбы осенний день, поскольку осенью у Хэт меньше работы.
Хэт пила чай маленькими глоточками. Пора держать ответ. Она легонько намекнет матери, что свадьбы не будет. Необходимо подготовить Маргарет к возможности того, что придется заплатить за свадебный банкет, несмотря на его отмену. Неожиданно Хэт пришел в голову еще один щекотливый вопрос: придется сказать матери, что Сэм – не Джимми. Она вздрогнула. Маргарет отнесется к этому с недоверием. Все объяснения, которые приходили Хэт в голову, казались ей совершенно идиотскими. Она снова и снова думала о предстоящем разговоре, вообразила, как мать набросится на нее со своими истерическими вопросами, и в конце концов поняла, что если во всем сознается, то тем самым отдастся на милость женщины, которая редко бывает милосердной. Хэт не знала, как правильно поступить, тем более что ее по-прежнему не покидало убеждение, что, хотя дела идут наперекосяк, в конце концов все будет хорошо. Ей очень хотелось бы, чтобы мать поняла, что ею владеют сложные чувства, что она такая же, как Присцилла со всеми ее чудачествами.
В дверь позвонили, и по внутренней связи послышался голос Маргарет.
– Подниматься не буду, – бросила она. – Нас ждет такси. Спускайся.
В свой последний приезд в Англию Маргарет как-то согласилась, чтобы Хэт подвезла ее в своем пикапе, но там оказалось столько всевозможных растений, инструментов и приспособлений, что Маргарет наотрез отказалась когда-нибудь еще садиться в него.
– Да-да, хорошо.
Хэт взорвалась. Ее бесило то, что мать думает, будто бы дочь обязана являться по первому ее требованию.
__________
Хэт села в такси, распираемая желанием во всем сознаться, но не успела она начать, как заметила, что у матери нарочито кислое выражение. Это была классическая мина, призванная дать понять: «Не спрашивай меня, в чем дело, тебе все самой отлично известно» – и знакомая всякому, у кого была мать. Хэт помолчала и оценила ситуацию. Исторически это выражение означало «не спрашивай» – но попробуй только не спросить! По опыту Хэт знала – не спросишь, неизбежно увидишь выражение: «Если тебя так мало волнуют мои чувства, тогда я не понимаю, зачем стараюсь», сопровождаемое глубокими вздохами и нудными нотациями.
Взвесив все варианты и их последствия, Хэт решила отложить свои признания и задала ожидаемый вопрос:
– Мама, что-то случилось?
– Нет. А что должно случиться? – молнией отреагировала мать, пылая от негодования.
Так я и знала, подумала Хэт.
– Ты уверена? – спросила она, зная, что иного выбора нет.
– Ну, если ты так настаиваешь, то я скажу. Вообще-то я не собиралась говорить, но ты заставляешь меня, и потому я должна высказаться.
Хэт отвернулась от матери и закрыла глаза. Она была рада, что между водителем и ними поднято стекло, – очень не хотелось бы разоблачаться на людях.
– После той сцены, свидетельницей которой я стала вчера вечером, у меня возникло опасение, что ты вступаешь в супружеский союз, основанный исключительно на сексе.
– Что?
– Я говорю о той неприглядной сцене, которую случайно увидела. Ну просто не люди, а двое животных в период течки! Да-да, именно так! А ведь совсем рядом эта милая священнослужительница, не говоря уже о матери. О чем вы оба думаете?
– Мама, все не так, как тебе кажется. Пожалуйста, успокойся. Клянусь, это не так, – громко сказала Хэт, с трудом сдерживая смех.
– Не учи меня, юная леди. Я все видела. Для такого рода вещей есть свое время и свое место, и это место – уж никак не кладовая Присциллы. Что случилось с Джеймсом? Ему что, больше не о чем думать? Неудивительно, что он до сих пор всего лишь посыльный на мотоцикле. У него, кажется, один только секс на уме!
– Мама! Не говори такие ужасные вещи, да еще так громко! Он очень, очень симпатичный человек и вовсе не такой.
Хэт замолчала. Она поняла, что говорит не о Джимми, а о Сэме. К счастью, ее матери было что сказать на эту тему, поэтому смущение Хэт осталось незамеченным.
– Может быть, и так. Но тебе все равно необходимо подумать, в какой степени взаимный интерес друг к
