голова», первоначально набранной из охраны довоенных концентрационных лагерей и с 1939 года воевавшей в Польше, Франции. России, а в нынешнее время предположительно находившейся в Венгрии. В другой раз он определил тип автомобиля, на котором приезжал таинственный «человек с дубом»: двенадцати цилиндровый лимузин «мерседес-бенц», который предоставлялся только начальникам отделов в бюрократии СС. Но вот о том, кто такой этот таинственный посетитель или какое он занимает положение, узник не имел ни малейшего понятия. Его это даже не интересовало.
— Он был немец. Вот и все. Большая немецкая шишка, — коротко ответил он на своем ломаном английском.
На следующий день он уверенно назвал STG-44 основным оружием, которым пользовались в «Мертвой голове». А на следующий — говорил об общем расположении полигона, его укреплениях и так далее. Еще один день был посвящен тому, что узник изо всех сил старался создать словесный портрет несчастного гражданского, прозванного Гансом-жидом, чьи химикаты он однажды переносил.
Литс улыбался, думая о том, как далеко и быстро они продвинулись в этом деле. С момента их первой встречи в госпитале прошло не более недели, а они уже разработали целую контрразведывательную операцию. Отдел ГОМО был полностью переключен на работу по поимке Реппа… и он, Литс, будет руководить всем спектаклем, отчитываясь только перед Тони. Он будет иметь высший приоритет в любой области технической поддержки: сможет обращаться когда угодно и куда угодно, тратить любые деньги, до тех пор пока Тони громко не взвоет (а Тони никогда не взвоет). Он прошел высочайшую проверку на благонадежность. За последние дни в этом городе о нем узнало больше людей, чем за нее предыдущее время, и его уже пригласили на три вечеринки. У него была машина (правда, в качестве шофера выступал все тот же Родж). Поговаривали о присвоении ему звания майора. Он мог подойти к телефону и позвонить кому угодно, кроме главнокомандующего. А может быть, даже и ему.
Да, это было очень много.
Но и очень мало.
— Больше нам из него ничего не выжать, — сказал Тони. — Мы беспомощны, пока не найдем это место.
Но Литс стоял на своем. Он надеялся, что где-то в показаниях еврея спрятан ключ, который поможет открыть, разгадать тайну Реппа и его операции.
«Черный лес»? Значит, надо проконсультироваться у ботаников, путешественников, лесников, географов, туристов. Посмотреть снимки воздушной разведки. Заглянуть в книги в библиотеках: «Путешествие по лесам Германии» майора (в отставке) X. В. О. Стовалля, кавалера ордена «За лётные боевые заслуги», издательство «Фабер и Фабер»; «Тенистый мир лиственных лесов» доктора Вильяма Блинкелл-Апни. И не забыть, конечно, кладезь сведений для разведчиков — путеводитель Бедекера.
«Человек с дубом»? Проверить данные британской разведки о немецких офицерах с деревянной ногой, рукой или даже челюстью — прямо-таки по Фрейду. Проверить репутации, слухи, абсурдные предположения. Может, парень просто неуклюже ходит? А может, он слишком ортодоксальный? Очень консервативный? Медленно двигается, теряет свои листья, имеет глубокие корни, разбрасывает желуди?
— Это просто смешно, — высказался Тони. — Сильно смахивает на ваши фильмы про краснокожих.
Литс фыркнул. «Человек-дуб»? Он застонал от отвращения.
А что насчет снаряжения?
В переводе с немецкого Шварцвальд означает «Черный лес». Поразить двадцать пять целей точно в яблочко с четырехсот метров в полной темноте? Невероятно. И все-таки именно здесь крылся тот критический элемент, который заставил Тони обратиться наверх и поднять шум. В этой толпе мертвых евреев он без труда сумел разглядеть мертвых генералов, или мертвых министров, или мертвых королей.
Но специалисты по баллистике сказали, что это невозможно. Ни один человек не может так хорошо стрелять, не видя цели. Здесь должно было быть какое-то замаскированное освещение. Радар? Маловероятно, так как радары все еще очень примитивны и лучше всего работают в воздухе, где можно увидеть только самолеты и пространство. На флоте каким-то образом используют звук, кто-то рассказывал про гидролокаторы. Может быть, немцы нашли способ слышать цель. Сверхчувствительные микрофоны?
— А что, если этот парень просто может видеть в темноте? — предположил Роджер.
— Спасибо, Роджер. Ты нам очень помог, — огрызнулся Литс.
Но даже если он может видеть, то каким образом он поражает цели? Четыреста метров — это большое расстояние. Если он хочет поразить цель на таком расстоянии, то ему надо воспользоваться высокоскоростными зарядами. А когда такой заряд проходит сверхзвуковой барьер, хлоп! Литс это и сам прекрасно помнит. К тому же ему известно, что этот малый стрелял сверхскоростными зарядами 7.92 миллиметра[13]. Могли ли немцы сделать их бесшумными? Конечно, сделать бесшумным выстрел не составляет особого труда; но сделать бесшумной пулю нельзя! Пуля издает звук.
Так как же, черт подери, они это делают?
Это приводило его в ужас.
Кто же будет целью?
Тут должна быть какая-то значимая фигура. Если выяснить, что это за фигура, все остальное можно очень легко распутать. В своих догадках Литс пришел к единственному заключению: это должна быть группа людей. Иначе зачем Реппу упражняться на групповой цели и зачем использовать тридцати зарядный STG- 44, а не прекрасный пятизарядный карабин «Кар-98», нарезное, дальнобойное оружие, которое немцы в этом столетии производили миллионами?
Однако убийство кого бы то ни было не принесет им большой пользы, разве что это будет сделано из чистой мести. Конечно, можно убить Черчилля, убить Сталина. Но это не повлияет на исход войны. Убить обе палаты парламента, конгресс и сенат, президиум и политбюро — это ничего не изменит. Германия все равно будет раздавлена. Останутся большие люди, которые будут продолжать дергать за веревочки.
Но, черт подери, немцы не просто собираются убить кого-то — СС прилагает огромные усилия, требующие в эти тяжелые дни привлечения всех возможных ресурсов, для того чтобы убить еще несколько человек.
Что бы это могло значить? Уже и так убиты миллионы, миллионы людей мертвы. Кого они так ненавидят, что хотят убить, даже погибая сами?
До кого они хотят добраться, даже стоя на краю могилы?
Именно на этом месте и заканчивалась информация, предоставленная Шмулем. За исключением одного момента.
Литс сидел один в кабинете, заработавшись до позднего вечера. В этот день работа с евреем прошла не совсем хорошо. Он начал буксовать. Похоже, он не очень-то беспокоился о своих новых союзниках. Он был мрачным маленьким болванчиком, сварливым, раздражительным, нелепо выглядевшим в новой американской одежде. Сейчас он вернулся в свою больницу, Тони ушел на какую-то конференцию, Родж колотил мячиками об стенку, а Литс, нянча свою больную ногу, сидел здесь, среди скомканных листов бумаги, книг, разного хлама, фотографий, карт, и старался не думать о Сьюзен.
Литс выдвинул ящик стола и достал оттуда папку. На ней было написано: «Репп (имя неизвестно), немецкий офицер СС, главный подозреваемый», и хотя содержание папки было довольно отрывочным, все же оно скрывало в себе одно настоящее сокровище. Литс открыл папку, и оттуда на него бесцветными глазами уставился Репп. Это была копия с газетной фотографии 1936 года. Длинное молодое лицо, ничем особым не выделяющееся, темные, коротко подстриженные волосы, высокие скулы.
Еврей назвал его мастер-снайпером.
Литс не позволял себе часто рассматривать фотографию. Он не хотел, чтобы она стала для него слишком привычной, слишком знакомой. Он хотел каждый раз смотреть на нее свежим взглядом, никогда не воспринимать ее как нечто само собой разумеющееся. Литс знал, что смотреть на этого парня как на что-то давно примелькавшееся будет большой ошибкой.
Они показали эту фотографию Шмулю.
