хулиганов и воров.
Пришла очередь Ива рассмеяться.
– Хотел бы я взглянуть хотя бы на одного смельчака, решившегося ко мне приблизиться! – самоуверенно бросил он. – Клянусь, у него навсегда пропадет охота притрагиваться к деньгам.
Шлюпка причалила к берегу. Двое передних гребцов спрыгнули на землю. Лефор с не меньшей ловкостью последовал их примеру и подал руку доминиканцу, помогая выйти из лодки. Святому отцу это не стоило ни малейшего усилия, так как, едва коснувшись пальцев великана, он почувствовал, как взлетает в воздух, а через две секунды очутился на суше.
Отец Фовель последовал за ним, но без чьей-либо помощи, а затем и шевалье присоединился ко всей компании. Потом им пришлось пройти сквозь толпу, избегая вопросов тех, у кого были родственники или друзья на островах: люди предполагали, что путешественники с ними знакомы. Наконец наша четверка оказалась в городе и отправилась на поиски таверны «Золотой компас», откуда отправлялся дилижанс из Нижней Бретани, о чем гласила надпись с такой припиской: «Отправляется и прибывает по мере возможности».
Лефор заказал сюренского вина, и хозяин заведения, красномордый толстяк с отвислыми щеками и широким ртом от уха до уха, подал им дешевое розовое вино из виноградных выжимок, на поверхности которого плавала белая плесень.
Флибустьер попробовал вино и поморщился, но воздержался от замечаний, так как доминиканец как раз расспрашивал хозяина о прибытии дилижанса.
– Если ничего не произойдет, должен быть здесь завтра!
– Мессир, – вмешался шевалье де Виллер, – а нельзя ли найти почтовых лошадей?
Хозяин покачал головой, что не сулило ничего хорошего, и ответил:
– Сударь! Найти вы можете только старых кляч, которые и без седока-то с трудом держатся на ногах!
– Какая разница, если на следующей станции я могу сменить их на хороших лошадей?
– И не рассчитывайте! С тех пор как в обе Америки отправляют проституток (которых, по слухам, выпускают из монастыря, но по виду они – настоящие потаскухи), путешествует столько народу, что наши лошади совсем выдохлись!
– Ах, черт возьми! – вскричал Лефор. – Объясните-ка нам, сударь, о каких проститутках вы тут нам рассказываете. Я сам только что прибыл из Америки, но никогда не слыхал, чтобы хоть одна женщина хотела там поселиться!
– Это невесты, сударь. Чтобы заселить новую Францию, посылают этих девиц, и они там выходят замуж за наших солдат. Девицы получают небольшое приданое из королевской казны, а после свадьбы их мужьям дают клочок земли… Мне говорили, и я этому охотно верю, что это проститутки, которых подбирают во время ночных облав и сажают на корабль, или женщины, надоевшие своим любовникам и ставшие им обузой.
– Сын мой, – проговорил отец Фейе мягко, однако насупившись, – вместо того чтобы обсуждать скандальную тему, когда вы к тому же не очень хорошо просвещены на сей счет, лучше бы сказали, сумеем ли мы найти свободное местечко в дилижансе…
Хозяин покосился на монаха и сказал:
– Если останетесь ночевать у меня, такая возможность у вас будет, да… Я договорюсь с форейтором… Но заплатите вперед, вот так-то!
Лефор вынул пухлый кожаный кошель, бросил на стол две золотые монеты и спросил:
– На всех этого хватит?
Хозяин таверны проворно спрятал деньги в карман и качнул головой:
– Годится! За эту сумму получите две комнаты, будете спать по двое на свежей соломе, сейчас я принесу.
– Раз уж вы так добры, – вставил свое слово отец Фовель, – срежьте, пожалуйста, несколько толстых ломтей с окорока, что висит вон там, возле камина, и дайте нам хлеб, масло и вино, только не прошлогоднюю кислятину.
Не верилось, но хлеб оказался свежим. Обоим монахам и Лефору, не пробовавшим его многие годы, довольствуясь маисовыми и маниоковыми лепешками, хлеб показался превосходным. Вновь принесенное вино было вполне сносным, но не таким, какое флибустьеру, как он рассказывал, доводилось захватывать на испанских судах, взятых на абордаж; однако все четверо путешественников проголодались и, оказавшись на французской земле, чувствовали зверский аппетит…
Комната, предоставленная в их распоряжение, оказалась тесным чердаком, где пауки плели свои сети в полное свое удовольствие. Две охапки соломы едва там поместились. Лефор сейчас же убедился в том, что у него слишком длинные ноги и он не может вытянуться в полный рост. Тем не менее он снял перевязь и повесил шпагу на гвоздь в стене, вбитый на уровне его головы.
Виллеру выпало ночевать вместе с Лефором, а двое монахов расположились в смежной комнате. Виллер сел на сено, расстегнув камзол и спустив сапоги. Казалось, он не торопился засыпать.
Флибустьер сбросил сапоги, потом, пошарив в карманах, размял несколько табачных листьев и набил трубку.
Напротив двери было крошечное слуховое оконце. Ив раскурил трубку и приотворил его. Выпустив несколько раз дым, он высунулся в окошко. Такое поведение капитана сильно заинтриговало шевалье: не произнося ни слова, тот пристально наблюдал за Лефором. О чем думал Ив Лефор?
Окутанный клубами дыма, капитан вспоминал, как двадцать лет назад ходил по этой самой французской земле, только было это в другой гавани, Лориене…
Какой путь пройден с тех пор!.. Сколько приключений! Неужели на роду у него в самом деле было написано все это, неужели вышла такая судьба? Он не мог бы сказать это наверное. Великан чувствовал,
