— Потому что я люблю свою подругу. И потому что она любит тебя и носит твоего ребенка!
Глава 7
Рафаэль вышел из машины и стал на землю Шампани впервые за долгие девять лет. Кавернес стоял такой же, как и всегда, — серый и угрюмый, зловеще доминируя над деревушкой, расположенной внизу. Он поклялся, что никогда не вернется сюда, и все же он здесь. И не жалеет об этом.
Рафаэль пригладил волосы и, расправив плечи, словно приготовившись к битве, направился к дому. И вдруг остановился, не зная, Какую дверь выбрать. Кухонную или парадную? Кто он — гость или член семьи? Ждут его или нет?
От дальнейших сомнений его избавила распахнувшаяся дверь кухни. Сияющая Габриель, сбежав по ступенькам, бросилась ему на шею.
— Ты приехал, — повторяла она, осыпая лицо брата поцелуями. — Я знала, что ты приедешь.
В дверях появился Люк. Засунув руки в карманы, он неторопливо спустился по ступенькам и направился к ним. Рафаэль настороженно встретил его взгляд. Ему было прекрасно известно, как отчаянно защищает Люк тех, кого любит.
— Не бойся, — прошептала Габи, пристально вглядываясь в лицо брата. — Не забывай, что Люк мой муж и брат Симоны.
— У него есть полное право злиться. Он защищает честь своей сестры, — сказал Рафаэль и решительно двинулся вперед.
— Если бы я тебя не любил, я бы тебя убил, — заявил Люк, заключая его в объятия. — Я и сейчас способен на это.
— Ты этого не сделаешь, — отчеканила Габриель. Люк отпустил друга. — Мы ждем тебя уже два дня, Раф. Почему ты задержался?
— Я ехал на машине. Мне нужно было подумать.
— Ну, что я говорил? — Люк повернулся к жене. — Получила?
— Еще посмотрим, — буркнула Габриель. — Так ты за рулем? Наверное, совсем вымотался? — Она критически оглядела брата.
— Ничего, все нормально.
— Из тебя мог бы получиться неплохой отец, — пробормотал Люк.
— Я тоже так думаю. — Раф обменялся с Люком долгим взглядом.
— Ну, что я говорила? — Габриель с видом победительницы посмотрела на мужа. — Получил?
— А где она? — спросил Рафаэль. Ему нравилась их компания, но еще больше ему хотелось увидеть Симону.
— Она в саду, — сообщила Габи. — Рафаэль… — Он, поборов нетерпение, остановился. — Я сказала Симоне, что звонила тебе.
— По крайней мере, это честно.
— Она теперь на меня сердится.
— Это мы уладим.
— Надеюсь, она простит меня. Сестры не должны ссориться из-за мужчины.
— Угу. — Он сделал шаг в сторону.
— Рафаэль…
— Что?!
Он снова остановился. Терпение явно не входило в число его достоинств. Люк фыркнул. Габриель закатила глаза.
— Я хочу, чтобы ты сделал подарок Симоне. Не думаю, что ты будешь против. Подожди. — Исчезнув за кухонной дверью, Габи через минуту вернулась, неся в руках какой-то сверток.
Рафаэль подошел ближе.
У «свертка» был нос. Два уха. Лапы. И влажные карие глаза.
— Щенок, — улыбнулся Рафаэль.
— Золотистый ретривер, — уточнила Габриель, вручая ему щенка. — К тому же это девочка.
— Толстая, — заметил он.
— Все малыши толстые. — Габриель погладила щенка по голове. — Не слушай его, милая. У тебя, можно сказать, рубенсовские формы.
— Ну и что я должен с ним делать?
— Подаришь Симоне.
— Зачем?
— Затем.
Странное объяснение.
— Это то, что обычно дарят беременным? — поинтересовался Раф.
— Нет. Но это должно помочь. По крайней мере тебя выслушают, — объяснила Габриель. — Ты очень ее обидел, Раф.
— Думаешь, это поможет? — Он с недоверием посмотрел на маленький комочек, уже примеривающийся, как бы пожевать ремешок от его часов. Цвет, конечно, приятный, но Рафаэль сомневался, что Симоне сейчас нужен именно щенок. — Я все же не уверен, что это хорошая идея.
— Положись на меня, — твердо сказала Габриель.
Он нашел Симону в старом саду, под яблоней. Она была в обрезанных до колен джинсах, выгоревшей розовой майке и старых садовых перчатках. С одной стороны от нее лежали только что выдернутые сорняки, с другой — кучка маленьких луковиц. Рафаэль опустил щенка на землю, и тот сразу же заковылял к Симоне.
— Привет. Откуда ты взялся? — долетел до него ее голос, удивленный и ласковый. Щенок счел проявленное к нему внимание добрым знаком и, завиляв коротким хвостиком, принялся жевать перчатки. Симона легонько шлепнула его по носу. — А где же твои хорошие манеры?
Щенок плюхнулся на задние лапы и, почесав за ухом, переключился на кучу сорняков. Симона рассмеялась и оглянулась, ища хозяина.
И увидела Рафаэля.
Ее смех замер. Она поднялась, сняла перчатки, отряхнула джинсы, стараясь не смотреть на него.
— Мне нравится, что ты сделала здесь, в саду, — заметил он, словно вел непринужденную светскую беседу. Но Симона молчала. Наклонившись, она гладила щенка по голове, на что ушла, казалось, целая вечность.
— Как его имя? — спросила наконец она. — Или у него, как и у остальных твоих животных, просто нет имени?
— Лебедям и уткам имена не нужны, — заявил Рафаэль, чувствуя почти отчаяние. Щенок, покончив с сорняками, выдернул из земли уже посаженную луковичку. Что же делать? О чем, черт возьми, думала его сестра?! — Руби, — придумал он. — Ее зовут Руби.
— Давно она у тебя?
— Недавно.
Симона выпрямилась, засунув руки в задние карманы джинсов. На мгновение их взгляды встретились.
— Я слышала, ты был в Мараси, — тихо сказала она.
— Я слышал, что ты беременна. — Пожалуй, для непринужденной светской беседы это уже слишком.
— Да. — Симона вздернула подбородок, и он сразу вспомнил то время, когда она, будучи девочкой, готовилась дать отпор. Дети Кавернеса умели постоять за себя. — Да, я беременна.
— Это мой ребенок?
— Видишь ли, мы можем любить какие-то вещи, заботиться о них — как, к примеру, я забочусь об
