– Встань на нее, ты станешь повыше, и тебе легче будет продержаться до заката.
Джоан попыталась, но едва смогла пошевелиться. Риз заботливо помог ей проделать эту нелегкую процедуру. Она облегченно вздохнула, но тут же застонала от боли.
Риз наклонился к ней поближе и предложил грушу.
– Ты можешь есть?
Она покачала головой и скорчилась от боли. Риз отодвинул веревку в сторону и увидел то, что причиняло ей боль – уродливый багровый рубец от веревки опоясывал шею. Если бы она забылась или потеряла равновесие, то умерла бы от удушья. Смертный приговор не был целью наказания, но время от времени осужденные умирали таким образом.
Он обошел ее сзади и соединил вместе обрывки платья.
– Я останусь здесь, Джоан. Никто больше не посмеет к тебе прикоснуться, никто не обидит тебя. Скоро все закончится.
Ее плечи вздрогнули, и он услышал звук приглушенных рыданий, они эхом отдавались в его груди. Как же ему хотелось остаться стоять здесь, закрывая ее от взглядов зевак! Но это было запрещено. Справедливый или нет, приговор приводился в исполнение, и она должна была полностью отбыть наказание. Он погладил ее по спине, стараясь хоть немного успокоить, но Джоан только сильнее расплакалась.
– Держись, дорогая. Я буду рядом, внизу, ты сможешь меня видеть.
Он спрыгнул с помоста и встал перед ней. Скрестив руки на груди и оглядываясь по сторонам, он стоял как часовой, охраняя покой несчастной женщины.
Джоан была сломлена, сломлена его добротой. Она успешно боролось с унижением и болью, собрав в кулак всю свою гордость и злость, но устоять перед добротой не смогла. Риз позволил ей быть слабой, и она не выдержала.
Джоан все время видела его голову и спину. Риз просто стоял и ждал, словно у него не было никаких других дел. Время от времени он поворачивался, озабоченно проверяя, как она себя чувствует, взглядом подбадривал ее.
Глотать было больно, но, по крайней мере, не нужно теперь бороться за каждый вдох. Ей казалось, что тело настолько сильно растянуто, что вряд ли когда-нибудь вернется в нормальное состояние.
У ног Джоан лежали осколки плитки, из-за которых она и оказалась здесь. Это была не ее вина. В тот день, когда плитка обжигалась, за печью присматривал Джордж. Он был пьян, но не настолько, чтобы проспать целый день, как это обычно случалось. Время от времени ему нравилось выдавать себя за великого мастера. Обычно она придумывала вескую причину, по которой не стоило продавать испорченную продукцию, но в этот раз он все-таки умудрился продать свой товар.
Джордж наверняка знал, что плитка недостаточно хороша. Вот почему так настаивал на том, чтобы Джоан взяла эту партию – ей, а не ему пришлось бы разбираться с покупателями.
Оживление внизу насторожило девушку. Каменщик уходил. Она не могла его упрекнуть, он и так простоял несколько часов. Приподняв голову, она посмотрела ему вслед. Волей-неволей ее взгляд упал на толпу. Люди сновали туда-сюда, останавливаясь, чтобы насладиться зрелищем, но никто не задерживался надолго, на перекрестке было слишком жарко. Волосы Джоан еще больше выгорели на солнце, а к длинному списку пыток добавилась еще одна – жажда.
Уход ее защитника совершенно опустошил девушку. Сердце отчаянно сжималось, она пытаясь собрать остатки воли, но в истерзанном теле не было места ничему, кроме слабости. Что с ней сделают, когда спустят отсюда? Просто бросят на помосте или вышвырнут вон из города? Она была уверена, что будет не в состоянии идти, более того, даже не знала, сможет ли ползти.
Джоан смотрела на осколки плитки сквозь застилавшую глаза пелену слез и проклинала Джорджа. Слабая вспышка гнева придала ей сил. Надеясь на чудо, она молилась, чтобы чувства не покинули ее, господь помог выстоять, но все же на мгновение забыла, где находится.
Как ты осмелился обидеть меня? Как осмелился прикоснуться ко мне? Мой отец об этом узнает. Мой муж убьет тебя…
Кто-то дотронулся до ее плеча. В полузабытьи она повернула голову, готовая кусаться и отбиваться до последнего. Но через мгновение черная ярость улетучилась, и Джоан поняла, что находится в колодках и смотрит на каменщика. Он снова стоял рядом и держал в руках чашку.
Риз обеспокоенно посмотрел ей в глаза и поднес чашку к ее лицу.
– От жары ты теряешь сознание. Наклонись и попробуй отпить сколько сможешь. Чашка наполнена до краев, у тебя должно получиться.
Это был эль, не вода. Она пролила гораздо больше, чем выпила, но немного освежающей влаги все же попало в горло.
– Закрой глаза.
Джоан послушалась и почувствовала, как оставшийся эль вылился на ее голову.
– Фонтан слишком далеко, это должно подойти. Солнце уже заходит, Джоан. Потерпи еще немного.
Она не была уверена, сможет ли терпеть. Как ей хотелось, чтобы все закончилось сию же минуту!
Но оказалось, что Риз не оставил ей выбора. Он встал на прежнее место у ее ног, повернувшись к ней лицом. Разговаривая с ней так, словно они вели светскую беседу за столом, начал рассказывать ей старые легенды. К тому моменту, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, а эль высох на ее волосах, только его голос удерживал ее в этом мире, вернее, очень маленьком мирке, в котором существовали только они двое.
Сумерки. Живительная прохлада.
Незаметно опустел перекресток. Два человека поднялись по ступеням на помост. Один из них повернул ключ в замке колодок, и тяжелый деревянный рычаг просвистел над ее головой.
