Так было всегда, и это ужасно раздражало ее, но в этот вечер ощущение его близости было особенно сильным.
– Где Марк? – спросил он. – Почему не пришел принять у меня коня?
– Извини, я забыла, что ты сегодня верхом. Марк познакомился с мальчиком, учеником торговца тканями. Они ужинают у него.
Риз прошел через кухню в зал. Джоан, не отрывая глаз от горшка, продолжала помешивать что-то и инстинктивно отодвинулась в сторону, чтобы дать ему больше места для прохода.
Он остановился.
– Прекрати так делать. Это оскорбительно для меня. Создается впечатление, словно ты думаешь, что если я приближусь к тебе меньше чем на десять шагов, то прижму тебя к стене и возьму силой.
– Я не хотела…
– Черта с два ты не хотела!
Он широкими шагами пересек кухню. Джоан услышала, как он поднялся наверх, прошел на застекленную террасу.
Господи, да он же не в себе! Она пожалела, что поддалась на уговоры Марка и разрешила ему поужинать вместе с другом.
Риз снова спустился, и Джоан быстро налила суп в миски и отнесла их в зал. Он стоял и потягивал эль, который она приготовила для него, уже сняв кожаный фартук и набросив полотняную безрукавку.
Риз следил за каждым ее движением, наблюдал, как она ставила суп на стол, как возвратилась в кухню за хлебом и сыром.
Да, ей не следовало позволять Марку оставить ее сегодня вечером наедине с каменщиком. Этот огромный дом вдруг показался ей таким маленьким. Соблюдая крайнюю осторожность, она закончила приготовления к трапезе и села на свое место.
Как всегда, Риз сидел напротив, с другой стороны стола. Девушка попыталась незаметно сдвинуться на самый краешек, но это не очень-то помогло. Они были одни, и их колени почти соприкасались. Казалось, отсутствие Марка сильнее сближало их.
Джоан не отрывала глаз от своей тарелки и пыталась не обращать внимания на сидящую напротив клокочущую грозовую тучу, вот-вот готовую разразиться громом и молнией.
– Мне нравится твой брат, но я рад, что сегодня он не ужинает с нами, – наконец произнес Риз. – Когда наступает вечер, ты постоянно таскаешь его за собой и всегда следишь, чтобы он был рядом. Приятно поужинать с тобой вот так, без щита между нами.
Джоан не думала, что ее манипуляции с Марком были столь очевидны.
– Пол наверху мокрый, – сказал он. – Он часто бывает мокрым, местами, но не так, как сегодня.
– Сегодня было сыро из-за дождя, поэтому он долго сох.
– Ты не обязана мыть пол во всех комнатах каждый день. Это лишнее.
– Я не против работы.
– А я против. Со временем доски испортятся.
– Я пробуду здесь не настолько долго, чтобы они успели испортиться.
– Я знаю, зачем ты это делаешь. Все это мытье. Стремишься доказать, что ты отрабатываешь кров и хлеб, чтобы…
– Так как пол я мою тебе, а еда и крыша твои, я не понимаю, что ты имеешь против этого?
Если не считать стального блеска, появившегося в его глазах, можно было подумать, что он не услышал ее слов.
– …чтобы доказать, что ты отрабатываешь свою пищу и крышу над головой, и чтобы я не рассчитывал на другую плату, – закончил он.
По крайней мере, ее коленки болели не напрасно. Вот только она не ожидала такого поворота в разговоре.
– Я же сказал тебе, Джоан, что ничего такого не будет. Разве я напугал тебя или дал повод думать, что солгал? Разве в моем отношении было что-то, кроме почтения?
– Нет, но… – она замолкла на полуслове. Риз посмотрел ей прямо в глаза.
– Но что-то есть между нами. Ты это собиралась сказать, не так ли? – закончил он за нее.
– Да, что-то непонятное, неуловимое. Когда ты возвращаешься и даже когда уходишь. Словно туман, такой плотный, что до него можно дотронуться. Ты говорил слишком дерзко у колодца в ту первую ночь и посмотри, что из этого вышло? Я не боюсь тебя, но ты заставляешь меня быть осторожной.
Он протянул руку. Отчасти зачарованная, отчасти потрясенная она смотрела на эту руку. Прикосновение. Наинежнейшее прикосновение к ее щеке.
– Дело не только во мне, прелестная голубка, и всегда было не только во мне. Моя искренность возле колодца тут ни при чем – ты не доверяешь себе, так же как и мне. Хотя в глубине души знаешь, что нам будет хорошо вместе.
На мгновение она замерла, не в силах пошевелиться. Казалось, тепло его грубой ладони удерживает ее на месте, проникает сквозь кожу, будоражит. Манящее живительное тепло.
Джоан откинулась назад, затем встала и отошла к краю стола, чтобы он образовал между ними барьер.
