– Мне песок в глаз попал.
– Дай я выну.
Лёша поскакал обратно, приподнял своими толстыми и короткими, не очень ловкими пальчиками веко Тяпкину и сделал вдруг такое движение, будто он пил молоко. Весь песок из глаза выскочил прямо Лёше в рот. Лёша сплюнул, утерся ладошкой и сказал:
– Вот… Всё уже у тебя?
– Всё, – проворчал Тяпкин. – Пошли теперь, а то мне домой надо.
– Это у нас вход такой, – объяснил Лёша. – Это чтобы не лазил никто. Понимаешь? Мы не любим, когда к нам лазают. А дома у нас хорошо. У нас всё есть: кроватки, стульчики, чашки, ложки.
– А шкаф есть? – спросил Тяпкин.
Дело в том, что у его кукол тоже были кроватки и стульчики, но платяного шкафа не было. Правда, на даче у нас тоже не было шкафа и наши немногочисленные платья мы вешали на плечиках на гвоздь и закрывали сверху газетой. Но дома в Москве теперь у нас был большой платяной шкаф, облицованный ореховой полированной фанерой – вполне роскошная вещь, покупали мы его всего два месяца назад. Тяпкин очень радовался такому обзаведению, потому что у всех девчонок в нашем переулке шкафы были давно, а у нас не было. Теперь шкаф имелся и у нас, и Тяпкин считал, что порядочный дом должен быть со шкафом. Он и ко мне всё подкатывался, чтобы я ему шкаф для кукол купила наконец.
– Какой шкаф? – удивился Лёша.
– Такой. Ну где платья вешают.
– Платья?… – Лёша замялся. – У нас нет платий. Мы все дяди.
– У дядев тоже бывают… – Тяпкин подумал. – Пиджак. Его вешают в шкаф. Папа вешает.
– У нас не носят пиджак. У нас так просто.
Тяпкин промолчал, потому что не знал, что сказать. Потом вспомнил:
– Мой дедушка тоже пиджак не носит. У него рубаха такая… военная.
– А шкаф у него есть?
Тяпкин снова повспоминал:
– Нету шкафа. У него только стол один. И ещё диван. И полки, там книжки стоят.
– Вот видишь! – обрадовался Лёша. – У дедушков не бывает шкафа. У нас тоже есть стол и ещё диван.
– А книжки?
Лёша подумал. Но он не знал ещё, что это такое – книжки, и потому сказал очень презрительно:
– Нет. У нас этого никогда не бывает.
Впереди стало совсем светло и довольно просторно: светло, как ночью, когда сильно светит луна. Тяпкин испугался и спросил Лёшу толстым от страха голосом:
– Лёшк? Они там, что ли, все, наверное, мертвые?
– Почему? – огорчился Лёша.
– А светятся, как ночью.
– Не-ет! – Лёша хихикнул. – Это у нас лампочки такие из дерева, синие. Так красиво.
Наконец они доползли до места, где кончался подпесочный ход и начиналась круглая, как половинка от разорванного мяча, комната. Лёша попрыгал внутрь этой комнаты, а Тяпкин поднялся на четвереньки и стоял так, разглядывая то, что увидел.
В общем, тут было красиво. Стенки были из белого песочка, очень чистые, стол и диван из жёлтого песочка, и сверху очень плотненько всё выложено чешуйками еловых шишек, получался такой красивый узор.
«В Москву приеду, я такие диванчики у нас на горке построю! – подумал завистливо Тяпкин. – И пусть Танька подавится. И Маринка. И Ленка. Ишь какие дедки-бородедки, как выдумали сделать!»
На стене над столом были сделаны полки, на них постелены чистенькие листочки подорожника и малины, а на листочках стояла посуда. Сразу Тяпкин даже не мог понять, из чего она сделана, потом понял: из половинок речных раковин, очищенных и отполированных до блеска. В свете синих деревянных лампочек эта посуда светилась, как волшебная.
Стол был накрыт скатертью из толстой, красивой паутины. Практичный Тяпкин зацепил пальцем за край и тихонько потянул, но паутина и не думала рваться: она была очень прочная. В дальнем полукружии комнаты стояло семь кроватей, на них, закрывшись теплыми коричневыми одеялами, спали семь старичков.
– А чего они спят? – удивился Тяпкин. – Заболели?
– Нет. – Лёша подбежал к одной из кроваток. – Они днём всегда так спят. Они ночью ходят.
– А мой дедушка никогда не спит, – похвастался Тяпкин. – Он днём разговаривает, а ночью книжку читает.
– А очки? – вспомнил Лёша.
– В очках читает книжку.
– А сны видит в очках, ты сказал.
