которая меня ждет. Он — обо мне.
Дафна с любопытством посмотрела на кузину:
— Что же это за вопрос?
— Это очень плохо, если я получаю удовольствие от поцелуев мужчины, которого никогда не полюблю?
По лицу Дафны пробежала мимолетная улыбка.
— Я рада, что ты спрашиваешь об этом. Я даже испытываю некоторое облегчение, — ответила она. — Нет, это совсем не плохо. Женщины притворяются, что для такого удовольствия необходима любовь, но мужчины признаются, что это не так. А само по себе удовольствие настолько приятно, что делает жизнь вполне сносной. — Она поцеловала Одрианну в щеку. — И, наслаждаясь поцелуями, ты не предаешь своего отца, если именно это ты имела в виду, задавая мне свой вопрос. Он бы не хотел, чтобы ты жила во тьме и страхе.
Иногда Дафна бывала весьма мудрой. Она понимала человеческое сердце.
— Но почему ты испытываешь облегчение? — полюбопытствовала Одрианна.
— Потому что если бы не получала удовольствие от этих поцелуев, ты оказалась бы в аду, — сказала Дафна. — И я благодарна тебе за то, что ты дала мне знак, что этого не будет. Ну а теперь мне нужно вернуться и попрощаться с твоей матерью. В городе у меня еще несколько дел — хочу устроить сюрприз на твою свадьбу.
Глава 12
День свадьбы с утра не заладился. С рассветом над Лондоном начался надоедливый дождик, задул колючий, пронизывающий ветер. Миссис Келмслей развела огонь и принялась сетовать на то, что дождь испортит им туфли.
Одрианна помылась, оделась и стала ждать новую горничную, которая должна была причесать ее. Она даже боялась спрашивать у матери, сколько та платит лишней прислуге. Можно было не сомневаться: когда лорд Себастьян заезжал к ним с обязательным визитом, что он делал регулярно после помолвки, мама пожаловалась ему, как ей трудно готовиться к свадьбе с помощью лишь одной служанки.
Одрианна была готова раньше всех остальных, поэтому пошла в комнату к Саре, чтобы поторопить ее. Там она обнаружила еще и мать: женщины спорили о том, какое платье надеть Саре. Вообще-то это было решено давным-давно, еще во время их финансовых дебошей у портнихи.
Одрианна вмешалась в их спор. Забрав у Сары сиреневое платье, она положила его на кровать, а вместо него подала сестре платье бледно-желтого цвета.
— Наденешь это платье, как мы и договорились, или вообще никуда не пойдешь, — сказала она. — Кучер уже ждет нас на улице, и я не собираюсь тратить весь день на твои капризы.
— Но другое лучше, — запричитала Сара. — В этом я похожа на ребенка.
— Мужчины скорее обратят на тебя внимание, если ты будешь в желтом платье, — отрезала Одрианна.
Сара надолго задумалась над ее словами.
— Я сажусь в экипаж через четверть часа и уезжаю, — предупредила Одрианна. — И я искренне надеюсь на то, что ты ко мне присоединишься. Мама, тебе тоже следует поторопиться.
— Четверть часа — это слишком мало, — возразила миссис Келмслей. — Мы первыми приедем в церковь и послужим другим посмешищем.
— Но мы не сразу поедем в церковь, — сказала Одрианна. — Сначала я хочу заехать на могилу к папе.
Вздох миссис Келмслей пролетел по комнате.
— Одрианна, но такой дождь идет… Это неразумно.
— Едва ли я смогу поехать туда после церкви. Возможно, у меня долго не будет на это времени. Я закутаюсь в длинный плащ, а шелковые туфельки надену попозже. Вы сможете остаться в экипаже, если хотите, а я схожу на могилу, чтобы он знал, что я его не забыла.
Себастьян подъехал к церкви Сент-Джордж в сопровождении Хоксуэлла. Приглашенные гости проходили мимо них, поздравляя на ходу жениха.
— Подумать только, судьба приготовила вам самый сырой день за последние недели, — сказал Хоксуэлл. — Однако я несуеверен.
Себастьян тоже не был человеком суеверным. Он верил в то, что природу не интересует, чем занимаются люди, не говоря уже о том, чтобы она устроила плохую погоду ради единственного человека, тем более что ненастье затрагивало тысячи людей. Однако на забавные совпадения внимание он обращал. Так что когда они с Хоксуэллом остановились у входа в церковь, Себастьян вспомнил, что последний раз погода была такой же отвратительной в тот день, когда они познакомились с мисс Келмслей.
Но все мысли о дожде и ветре улетучились, когда он увидел убранство церкви. Кто-то превратил ее в сад.
Вдоль центрального прохода были расставлены беседки из резного дерева, отделанного слоновой костью. С того места, где он стоял, казалось, что весь проход прячется под увитыми листвой арками.
Вход в церковь украшали цветущие тюльпаны в горшках. Алтарь был почти скрыт другими весенними цветами. От букетиков нарциссов и гиацинтов, расставленных у каждой скамьи, исходил одурманивающий аромат. В общем, создавалось такое ощущение, что перед ним — роскошная яркая картина, вобравшая в себя свет сотен цветов.
— Потрясающе! — воскликнул Хоксуэлл. — Возможно, свадьба у тебя и будет довольно скромной, но забудешь ты о ней не скоро. Твоя мать станет законодательницей новой моды.
Его мать не имела к этому никакого отношения. Такая роскошь далеко не в ее стиле, и скорее всего ей не понравится подобная театральность, особенно во время поста.
Церковь украсила миссис Джойс, и она же привезла туда цветы из своей оранжереи. На общество это произведет большое впечатление, и продажи у нее наверняка увеличатся, но Себастьян ничуть не сомневался в том, что она не ставила себе такую цель. Скорее всего Одрианна не узнает большую часть гостей, зато каждый горшок цветов будет ей знаком.
Какой-то шум позади них отвлек Хоксуэлла.
— Нам надо идти, — сказал он. — Подъехала карета твоей невесты.
Себастьян оглянулся, чтобы увидеть, как открывается дверца экипажа. Из кареты вышли миссис Келмслей и ее младшая дочь. Сара взвизгнула, когда ветер едва не сорвал с ее головы шляпку. На верхней ступеньке показалась тонкая лодыжка и белый подол платья. Миссис Келмслей вскрикнула, указывая на то, что казалось травяным пятном на белоснежной ткани.
— Отличный экипаж, — задумчиво произнес Хоксуэлл. — Похоже, он совсем новый. И дамы одеты по последней моде. Видимо, денег на все это не пожалели.
— Да уж, — кивнул Себастьян. — И я, к сожалению, постепенно узнаю об этом. — Счета за это уже начали поступать, но миссис Келмслей не выглядела расстроенной из-за того, что солидно разорила его.
— Жаль, у меня нет сестры, чтобы я тоже мог насладиться твоей щедростью. Черт возьми, мне жаль даже того, что ты никак не мог жениться на мне! — воскликнул Хоксуэлл.
Они отвернулись за миг до того, как мисс Келмслей вышла из кареты, и пошли вперед по проходу. Шафер Себастьяна уже ждал у алтаря.
— Подними голову, Себастьян, — вполголоса проговорил Хоксуэлл. — Это не так больно, как нам кажется. Я бы сказал, что скорее это похоже на гильотину, чем на повешение.
Увидев цветы, Одрианна расплакалась. Они сделали день ярким и прогнали холод. Цветы кивали ей, а все незнакомцы лишь глазели на нее.
Растущая нервозность в последние несколько дней, меланхолия, вызванная посещением могилы отца, раздражение из-за матери и Сары — все это исчезло, когда она остановилась в дверях церкви и оглядела
