мистер Мидлтон, начальник склада. Он проводил Себастьяна во внутренний кабинет и, не скрывая тревоги, сразу заявил:
— Мы не имеем к этому делу никакого отношения, сэр.
Себастьян даже не успел сказать ему, чем он занимается, однако ничуть не удивился, что мистер Мидлтон догадался об этом. Хозяева мастерских быстро поняли, кто проявил интерес к испорченному пороху.
— Надеюсь, вы поможете выяснить, кто в этом виноват? — спросил он. — Я приехал сюда не для того, чтобы подвергнуть вас допросу.
— Даже если бы вы это сделали, толку от этого не было бы никакого, — сказал Мидлтон. — Я совсем недавно здесь работаю, до меня складом заведовал мистер Метьюз.
— Тогда почему вы утверждаете, что фабрика не имеет к этому отношения?
— Это же королевские мастерские, сэр. Они принадлежат Короне, равно как и фабрики во Флавешеме и Биллингколлинге. Отец мистера Конгрива всю жизнь посвятил тому, чтобы убедить всех: у нашей армии и флота лучший порох, и мы гордимся тем, что производим тут порох самого высокого качества. Лучше, чем на других королевских фабриках. И ученые это подтверждают.
— Мистер Мидлтон, вы начальник склада, и, стало быть, вы привозите сюда материалы, сырье и отправляете из мастерских готовый порох.
— Совершенно верно.
— Вам известны все ступени производства и перевозки пороха.
— Да, именно так, — кивнул Мидлтон.
— Учитывая это, вы можете хотя бы предположить, как плохой порох попал на фронт?
Мидлтон задумался.
— Это невозможно, — сказал он, чуть помедлив.
— Но это случилось, — ответил Себастьян. — Порох был сырой, заряженные им пушки не стреляли. И единственное объяснение этому — использование плохого сырья или неправильная перемолка.
Мидлтон, привыкший к тому, что из его мастерских вывозят только первосортный порох, просто не мог такого представить. Он продолжал качать головой.
— Не могло такого случиться на фабрике, где бы она ни находилась, — возмущенно промолвил он. — Слишком много людей следит за производством, слишком многое поставлено на карту. Порох проходит несколько ступеней проверок, тестов, за этим наблюдают десятки специалистов.
— Но что, если это произошло не на вашей, а на какой-то другой королевской фабрике? Во время войны порох производили даже в частных мастерских. Так что не весь порох поставлялся на фронт с фабрик, которыми владеет Корона.
— Большая часть пороха шла именно отсюда, — отозвался Мидлтон. — Впрочем, действительно, производили его и на частных предприятиях. Но их владельцам сообщили все нормы, все требования к пороху. Так что даже если бы произошла чудовищная ошибка, ее заметили бы в арсенале, где проверяют порох.
— Каждый бочонок?
Мистер Мидлтон поджал губы.
— Ну-у… Конечно, я думаю, что не каждый, — процедил он сквозь зубы. — Но каждую партию — точно. И делали это ежедневно. Мы проверяем порох тут, они — там.
— А могло ли случиться такое, что человек из арсенала, зная, что порох тестируют на фабриках, проявил беспечность и не повторил должным образом проверку? — не унимался Себастьян.
— Не беспечность, а халатность, вы хотите сказать? Да, такое быть могло, но вокруг есть и другие люди, которые тоже наблюдают за происходящим. Порох — это серьезный бизнес, сэр. И в его производстве нельзя допускать оплошностей.
Себастьян вынул из кармана листок бумаги.
— Порох был в бочонках вот с такой маркировкой, — сказал он. — Это говорит вам о чем-либо?
Мидлтон внимательно рассмотрел изображенные на листке значки.
— Эта маркировка ставится в Совете по боеприпасам и вещевому снабжению, — промолвил он. — Это означает, что порох уже прошел тестирование в арсенале. — Подняв глаза, он вдруг покраснел. — Но я говорю обо всей партии, а не именно об этом бочонке.
— А другая пометка?
Мидлтон покачал головой:
— Что-то я ее не узнаю… Хотя нет, может быть… — Он взял ручку, срисовал с листка Себастьяна на свой лист бумаги одну из пометок и добавил еще две линии. — Вот, смотрите… Возможно, маркировка была такой. Быть может, она выцвела или просто ее нанесли небрежно. — Мидлтон внимательно пригляделся к обоим листкам. Себастьян увидел, что две линии превратили D&F в Р&Е.
— Мастерской, которая ставит маркировку D&F, не существует, — сказал он. — А вот маркировка Р&Е означает, что порох был произведен на фабрике «Петтигру и Эвершем»[4]. Она появилась в годы войны, чтобы получить доход. Из-за нее произошло несколько плохих взрывов. Частные мастерские, конечно, не так тщательно проверяют свою продукцию. Да, мы можем контролировать ее качество, но не сам процесс производства пороха. А ведь это не просто хобби для любителей.
Загадка увлекла Мидлтона. Снова взяв в руки листы, он стал внимательно рассматривать тот, который показал ему Себастьян.
— Я бы сказал, что маркировка была нанесена второпях. И неаккуратно, — добавил он.
— Возможно, что это не так. — Саммерхейз покачал головой. — Ее изобразил канонир, которому удалось выжить. И нарисовал он маркировку по памяти, поэтому она и может быть не совсем правильной или неполной.
— А он помнит еще что-нибудь?
— Да, но он не совсем уверен. Он лишь сказал, что бочонок очень легко открылся. По его мнению, это могло быть следствием того, что бочонок открывали раньше. Например, в арсенале.
Себастьяну не пришлось долго объяснять, как это могло быть, да он и не собирался. Если бочонок открывали в арсенале, значит, это сделали для тестирования. Но в таком случае проверяющий был обязан сообщить о том, что порох в бочонке плохого качества.
— А где находятся эти мастерские? — спросил Себастьян. — Я имею в виду фабрику «Петтигру и Эвершем».
— В Кенте, — ответил Мидлтон. —Точнее, она там была. С окончанием военных действий фабрика, как и большинство ей подобных, закрылась и была продана.
— Благодарю вас, мистер Мидлтон, — кивнул Себастьян. — Вы мне очень помогли.
Лицо Мидлтона помрачнело.
— Я не сказал вам ничего особенного, сэр, — ответил он. — И я надеюсь, что вы это понимаете и никому не сообщите о моей… помощи.
Привязав коня к экипажу, Себастьян уселся рядом с Одрианной и велел кучеру трогаться.
Уезжая из гостиницы, он не сказал ей, куда и зачем направляется. Он лишь велел ждать его.
— Когда мы прибудем в Эримонт, мне нужно будет посетить одно место, — сказал он. — Ты ездишь верхом? Если да, то ты могла бы присоединиться ко мне. Тамошние жители непременно оценят это.
— Езжу, — ответила Одрианна. — Также я пою и сносно играю на фортепьяно. Моя мама, как и большинство матерей, считала, что молодая леди должна уметь это делать.
Себастьян покосился на жену, словно желал убедиться, не оскорбил ли ее своим вопросом. Она улыбнулась в ответ, давая ему понять, что пошутила.
Оставшуюся часть путешествия Себастьян молчал. Мысли явно обуревали его, но, судя по всему, он явно не желал делиться ими с Одрианной.
— Узнал что-то интересное на своей встрече? — спросила она спустя некоторое время.
Он пожал плечами.
— Это был короткий деловой разговор, — ответил он.
— Твои дела — это политика и правительство. Должно быть, ты подумал, что мне будет скучно, и оставил меня в гостинице, чтобы избавить от тоски. Очень мило с твоей стороны.
