Они бросились бежать. Несчастные высыпали во двор, крича, задыхаясь от кашля, полностью деморализованные огнем, с такой стремительностью уничтожившим их мир, подгоняемые криками тех, кому, в отличие от них, не посчастливилось очнуться от сна после первого выстрела. Оказавшись на улице, помощники падали на колени, жадно глотая воздух, или обнимали друг друга, с преждевременной пылкостью радуясь своему спасению. Кто-то невнятно бормотал, ошеломленно справляясь, что же происходит.
Убедившись, что из здания больше никто не появится, Чарли принялся за работу. Он повел стволом своего «браунинга» слева направо, быстро, практически не целясь, посылая в воздух россыпи «голубых свистунов». Ружье дергалось у него в руках, с каждым выстрелом выплевывая заряд из восьми дробинок 32 -го калибра, которые рассеиватель разбрасывал горизонтальным веером. Еще не успевали затихнуть отголоски одного выстрела, а Чарли уже наводил ружье и снова нажимал на спусковой крючок.
Он просто перестрелял помощников шерифа очередью из полуавтоматического ружья, быстрой и ошеломительной; казалось, он стреляет из пистолета-пулемета. На таком близком расстоянии убойная сила дробинок была очень большой, они не столько пробивали живые ткани, сколько разрывали их. Озаренные отсветами объятого пламенем здания, помощники отлетали назад, судорожно взмахивая раздробленными членами, роняя вываливающиеся внутренности, поднимая к небу изуродованные лица.
Все было кончено за четыре секунды. Чарли остался стоять в боевой стойке, чувствуя нарастающий жар, с лицом, освещенным безумными огненными бликами, окутанный едким запахом пороховой гари, окруженный россыпью стреляных гильз, а перед ним лежали убитые и умирающие: одни застыли на месте, другие корчились в последних предсмертных судорогах.
Девятнадцать.
Двадцать.
Двадцать один.
Двадцать два.
Двадцать три.
Двадцать четыре.
Внезапно Чарли получил ранение в левую, половину спины. Пуля расщепила ребро, повернула не вправо, а влево, сократила путь на несколько дюймов и вышла спереди, кувыркаясь, как сумасшедшая.
Стремительно развернувшись, Чарли швырнул ружье в неожиданно появившегося противника, который стоял на крыльце, лихорадочно пытаясь передернуть рычаг затвора своего карабина. Тяжелое ружье попало помощнику шерифа в руки, не давая ему перезарядить карабин. Выхватив «кольт», Чарли всадил в бедолагу все шесть пуль. Достаточно было бы и двух, три были бы уже излишеством, но шесть полностью справились с задачей.
– Ах ты, подлый ублюдок, ты меня ранил, – пробормотал Чарли.
Он осмотрел рану. Господи, как же сильно она болела! Ему еще никогда не приходилось получать пулевые ранения. Черт побери, откуда только взялся этот парень?
Но Чарли был не из тех, кого пугает вид собственной крови. Вместо страха он ощутил прилив горячей ярости, сметающей все на своем пути. Как только эти проходимцы из Миссисипи смели подумать, что им позволено стрелять в Чарли Хатчисона?
Чарли достал нож, отрезал кусок от шейного платка и заткнул выходную рану. Не слишком красиво, но сойдет. Входное же отверстие, напоминающее большую родинку, было таким маленьким, что вовсе не кровоточило.
Быстро придя в себя, Чарли продолжил выполнять свою задачу. Подобрав разряженное ружье, он опустился на колено, быстро перезарядил «кольт» и стал осторожно пробираться вдоль пылающего здания.
Со второго этажа спрыгнул человек, грузно свалившийся на землю. Он не представлял собой никакой угрозы, потому что был объят пламенем. Вскочив, горящий человек пробежал несколько шагов, истошно вопя, и снова упал. Из дома на землю спрыгнул второй человек, не объятый пламенем. Он тоже сильно ударился при падении, вероятно, сломал щиколотку. Поднявшись на четвереньки, человек пополз в сторону. Чарли дважды выстрелил в него.
Двадцать шесть.
Он подождал еще несколько минут.
Больше никто не появился.
Пожар разгорался. Теперь уже все здание было охвачено огнем. Казалось, какие-то обезумевшие язычники отмечали пришествие на землю бога войны, а на земле обугливались от невыносимого жара тела принесенных в жертву.
Чарли вынужден был отступить назад. Наконец он убедился, что все кончено и осталось сделать лишь одно.
Убрав револьвер в кобуру, он достал из кармана пыльника шесть патронов к ружью, поправил шляпу, вставил патроны в магазин, передернул затвор и направился к псарне.
Собаки, обезумевшие от огня, выли, скулили и бросались на ограду, отчаянно стараясь вырваться на свободу.
Чарли быстро перестрелял их всех до одной.
Затем он пошел на конюшню. Там ржали и метались лошади. Распахнув ворота настежь, Чарли выпустил благородных животных в ночь. Один жеребец остался в загоне. Чарли успокоил его, оседлал, превозмогая боль от раздробленного ребра, и поскакал к ребятам, которым предстояло поработать в колонии.
У него за спиной ночную темноту озаряло разгоравшееся зарево.
Глава 62
