поможет получить к ним доступ.
– Точно.
– Да, и тогда я смогу познакомиться поближе с этим загадочным врачом. Встретиться с его вдовой, если после него осталась вдова, с его детьми, если они у него были. И...
Сэм умолк.
– Это ведь очень мало, правда? – помолчав, сказал он.
– Да, – улыбнулась Конни, – но это уже что-то.
Глава 22
– А сейчас я объясню тебе одно простое правило, – сказал начальник участка. – Ты будешь работать усердно, иначе я изобью тебя палкой до крови. Все понял?
Эрл ничего не ответил.
Начальник участка возвышался над ним на огромном жеребце. Времени было семь часов утра. После долгого пути заключенные через лес вышли к плотине. С одной стороны от нее был расчищен обширный участок земли, и через него проходил оросительный канал. С другой стороны простирались бескрайние джунгли.
– Значит, ты считаешь себя крутым? Вчера вечером отлупил пару цветных ребят? Ха, это все ерунда. А вот если ты раскроешь на меня свою пасть, я буду дубасить тебя этой палкой до тех пор, пока ты не подохнешь. Ты все понял?
И снова Эрл ничего не ответил этому человеку, защищенному от палящих лучей солнца широкополой шляпой и темными очками. Начальник участка положил на луку седла пистолет-пулемет Томпсона с большим вороненым дисковым магазином, любовно обхватив правой рукой приклад. На запястье этой же руки висела на кожаном ремешке гибкая отполированная палка длиной дюймов восемнадцать, достаточной как раз для того, чтобы при ударе ее конец развил необходимую скорость и причинил жгучую боль, не сломав при этом кость.
– Поэтому не вздумай раскрывать на меня свою пасть, иначе тебе придется очень несладко. Ты даже представить себе не можешь, как несладко.
Его глаза, скрытые плоскими дымчатыми стеклами очков, не отрывались от заключенного. Эрл почувствовал, что начальник участка при малейшей возможности с превеликим наслаждением изобьет его до полусмерти, как в свое время это с огромным удовольствием проделывал Великан.
– Надеешься сбежать? Ха! Это я люблю больше всего на свете. Просто обожаю, когда ниггеры пытаются бежать. В этом случае тобой займется «Мейбел Луиза», парень. Ты понял?
Он ласково похлопал «Мейбел Луизу» – этим любовным именем начальник участка называл свой большой пистолет-пулемет. Эрл сразу понял, что он относится к «томпсону» как к любимому домашнему животному и никогда с ним не расстается. Эрл готов был поспорить, что он ходит с ним даже в сортир.
– Ну а если тебе все же удастся удрать до того, как я познакомлю тебя с «Мейбел Луизой», знаешь, кто тобой займется? Видишь вон тех собачек?
Начальник участка махнул через плечо. Свора из двенадцати доберманов злобно хрипела, лаяла и рвалась с цепей, на которых их держал псарь.
– Эти собачки непохожи на всех тех, каких тебе когда-либо доводилось видеть, – продолжал начальник участка. – Это чистокровные доберманы. Умные и свирепые. И знаешь еще что? Каждую ночь, черт побери, я отправляюсь на псарню и от души луплю их сыромятной плетью, смоченной потом ниггеров. Да, сэр, поэтому собачки хорошо знают запах ниггеров и больше всего на свете хотят вонзить свои клыки в какого- нибудь черномазогои отплатить ему за все мучения, которые им принес его запах. Поэтому собачки люто ненавидят ниггеров, черт побери. А для них всякий, кто ковыряется в этой яме, является ниггером. Так что даже не мечтай отсюда смыться: я пущу по твоему следу собак. Они разорвут тебя на части. Они обожают разрывать на части ниггеров, а ты для них – лишь еще один ниггер, понятно?
Эрл даже не поднял взгляда. Под плотиной простиралось на пару десятков акров недавно осушенное болото. Посреди осушенного участка проходил канал, несомненно вырытый руками, и у Эрла не возникло никаких сомнений по поводу того, чьими руками. Вся вода стекала в канал, а затем откачивалась насосами обратно в Яксахатчи. Обнажившаяся после отступления трясины земля все еще оставалась сырой и предательски скользкой; но что гораздо хуже, она была усеяна полусгнившими пнями, лианами, валунами и прочими отходами болота, всем тем, что с незапамятных времен скапливалось под слоем черной воды. И расчищать этот участок было поручено обитателям «обезьяньего дома».
– Так что спускайся вниз, – приказал начальник участка, – а я буду за тобой присматривать. Спускайся вниз и принимайся за работу, иначе, черт побери, ты почувствуешь спиной мою палку.
Заключенные не были скованы вместе: покрытая толстым слоем ила почва была слишком скользкой, и один оступившийся мог повалить за собой всю цепочку. Но они не были и совершенно свободны в движениях. На ногах заключенных были цепи, достаточно длинные, чтобы можно было семенить мелкими шажками, но лишавшие возможности бегать. Кроме того, эти цепи постоянно задевали за растительность и камни, устилавшие землю. Точно так же руки были соединены отрезком цепи длиной в двенадцать дюймов, который давал свободу работать, и больше ничего.
Охраняли неприкосновенность плотины пятеро верховых разъезжавших по насыпи с «винчестерами». В любой момент они были готовы обрушить на работавших внизу шквал огня, так что ни о каком бунте нечего было и думать.
– Всем вниз! – послышался властный окрик, и это был сигнал приниматься за работу.
Но начальник участка, нагнувшись к Эрлу, добавил вполголоса кое-что, предназначавшееся только для него одного:
– Ты знаешь, что сказал Великан. Если хочешь, чтобы с тобой обращались как с белым человеком, выкладывай все начистоту. Расскажи ему все, что он хочет от тебя узнать. А до тех пор, пока это не произойдет, ты будешь просто еще одним ниггером. Я волен делать с тобой все, что мне заблагорассудится, лупить тебя палкой по тощей заднице. И так будет продолжаться до скончания века.
Вместе с остальными осужденными Эрл сполз вниз по скользкому откосу насыпи, и тотчас же его поглотила грязь. Даже просто ходить по этой топкой трясине было мучительно тяжело.
