коричневому, и заметить, что этот цвет вряд ли может надоесть.
— Когда человеку девятнадцать лет, он считает, что напиться вдрызг — это весело, оригинально и дерзко. Чтобы участвовать в оргии, нужно быть пьяным до такой степени, чтобы уже себя не контролировать. Около пяти лет назад я решил, что никогда больше так не напьюсь. С той поры оргии перестали быть забавными.
— Ты хочешь сказать, что твои вкусы изменились?
— Да. Мои вкусы стали гораздо более скучными.
— Или ты научился их скрывать. Скажи, почему ты решил, что больше никогда не будешь напиваться?
Ох уж эти женщины! Как бы мужчина ни старался увильнуть или отвертеться, женщины обладают удивительной способностью угадывать именно то, о чем умалчивалось, да еще безжалостно добиваться правды.
— Ты, возможно, заметила, что я не очень сдержан.
Она хихикнула.
— Вот как? Неужели?
— Пьяный не может контролировать себя. В моем случае я понял, что надо себя ограничивать.
Она нашла это заявление разумным. Большего она и не ожидала, да и знать не хотела.
Она устроилась поудобнее, зевнула и закрыла глаза.
— Я чуть было не убил человека. Вот почему я решил больше не напиваться.
Она открыла глаза и посмотрела на него.
— Но ты ведь не убил?
Он покачал головой.
— С нами был Саммерхейз, который тоже был пьян, но он все же оказался благоразумнее. Он понял, чем это может кончиться, и оттащил меня, а потом здорово отлупил, чтобы я пришел в чувство. Когда я протрезвел, то понял, что меня ждет в будущем. — Воспоминания о той ночи были смутными. Единственное, что он помнил ясно, это как в ярости размахивал кулаками. — Я даже не помню, что этот человек сказал. Кажется, он меня оскорбил. Если бы не Саммерхейз…
Он часто думал, каково это — жить, зная, что недостаток самоконтроля мог стоить другому человеку жизни. Именно это больше, чем что-либо другое, заставило его воздерживаться от попоек.
— Большинство мужчин не признались бы, что виноваты, особенно потому, что это означало бы разрыв с хорошим другом, как это, очевидно, произошло в случае с Каслфордом. Понятно, что иногда тебе его не хватает, но ты, наверное, завидуешь тому, что он свободен от необходимости рассуждать здраво.
— Я по нему не скучаю и уж точно ему не завидую.
Она не стала спорить. Ему нравилось в ней это качество. Она выразила свое мнение, но не стала пытаться обратить его в свою веру. Она просто закрыла глаза, чтобы заснуть.
У него тоже уже слипались глаза, а тело расслабилось, но он откинул простыню, чтобы встать и вернуться в свою комнату.
— Тебе необязательно уходить, если не хочешь, — сонным голосом сказала она. — Если только это не предписывают правила. Но мне никто о них не говорил.
Это не было правилом, но лучше было бы уйти. Когда дело касается женщины, лучше придерживаться некоторых формальностей. Но ведь она призналась, что не хочет оставаться наедине с призраками, а они, возможно, все еще маячат где-то на краю ее снов.
Он решил, что на этот раз останется. Ради нее.
Глава 16
Уже во второй раз Хоксуэлл следовал верхом за каретой под дождем.
Поездка в Шропшир обернулась гораздо большими драматическими событиями, чем он ожидал, и виновата в этом была Коллин. Узнав от Верити, что они едут в Шропшир — при этом Верити уведомила ее об этом до того, как Хоксуэлл дал свое согласие, — она напросилась поехать вместе с ними. Она уже два года не видела свою кузину миссис Джералдсон, живущую в Бирмингеме, и, сопровождая Верити, Коллин убивала сразу трех зайцев. Во-первых, появилась возможность уехать от летней жары и духоты Лондона; во-вторых, насладиться хорошей компанией и сельской природой, и, в-третьих, это служило отговоркой, чтобы не возвращаться к матери по крайней мере две недели. Последнее оказалось решающим в согласии Хоксуэлла на поездку.
Большую часть дороги он наслаждался природой, хотя у него оставалось время на то, чтобы проанализировать уроки семейной жизни. Оказалось, что хотя Верити не относилась к тому типу женщин, которые выторговывают у своих мужей бриллианты, особенно в минуты их слабости, однако любая ее просьба, как правило, выполнялась. «Мы поговорим об этом завтра» считалось поражением.
Дождь был слабым, а впереди уже виднелось голубое небо. Скоро они прибудут на место. Миссис Джералдсон настояла на том, что все они остановятся у нее, и поскольку ее поместье находилось всего в часе езды от Олдбери, Хоксуэлл на это согласился.
Хотя он и разрешил Верити этот визит, ему все же не нравилась идея жить так близко к металлургическому заводу.
Хоксуэлл и раньше знал миссис Джералдсон. Это была женщина средних лет, которая наслаждалась тихой деревенской жизнью. Поместье было большое, комнаты в доме — высокие и прохладные. Верити и Хоксуэллу отвели самые лучшие — не роскошные, но очень удобные.
Устроившись, все трое спустились вниз в небольшую гостиную, где их ждали легкие закуски и прохладительные напитки.
— Для меня большая честь, что вы согласились остановиться у меня, лорд и леди Хоксуэлл. — Миссис Джералдсон приветливо улыбнулась Верити. — Думаю, что мне можно простить мою нескромность, но я приняла небольшое участие в вашем счастье. Никогда не знаешь, что простое письмо неожиданно может дать начало целому ряду счастливых событий.
— Гермиона имеет в виду рекомендательное письмо, которое она дала Томпсонам, когда они впервые приехали с визитами в Лондон, — пояснила Коллин, заметив недоумение Верити. — Хотя я познакомилась с мистером Томпсоном еще в детстве, когда бывала здесь, письмо пригодилось.
— Вы знакомы с моим кузеном? — удивилась Верити.
— Хотелось бы надеяться, что я знакома со всеми сколько-нибудь влиятельными людьми в окрестностях Бирмингема.
Выяснилось, что она была знакома и с отцом Верити. Ей даже были известны кое-какие новости о заводе.
— Говорят, что там назревает что-то плохое. Правда, сейчас везде неспокойно, не так ли? Все эти радикалы и демонстрации. Лорд Клебери уверяет, что повсюду существуют подпольные революционные комитеты. Не чувствуешь себя в безопасности, даже когда едешь куда-нибудь в своей карете. На тебя всегда могут напасть те, кому разрешается иметь только фургоны, повозки и телеги.
— И что, были случаи насилия? — спросил Хоксуэлл. — На кого-то уже нападали? В Лондоне мы ничего об этом не слышали.
— Это лишь вопрос времени, после того, что произошло прошлым летом в Дербишире и весной в Манчестере. Мистер Олбрайтон старается быть в курсе происходящего, но что может сделать один человек?
— Олбрайтон? Это, случайно, не Джонатан Олбрайтон? — поинтересовался Хоксуэлл. — Если это он, то я не знал, что у него здесь есть собственность, и даже то, что он вернулся в Англию.
— Да, его так зовут, лорд Хоксуэлл. Вы его знаете? Он получил наследство от какого-то родственника и поселился в Лосфорд-Холле.
