— И положить конец этой ужасной вражде! — воскликнул By. — Солдат, подумай! Ты был непримиримым врагом людей-собак и некоторых прочих существ этого мира, но ты всегда бился честно. Единственный раз, сойдясь с моим сородичем Bay, ты перешагнул черту, потому что в глубинах твоей памяти таилось знание о причиненном тебе зле — убийстве невесты. Bay изуродовал красоту женщины, которую ты любил всем сердцем, и ты взялся отомстить. Твое деяние можно если не одобрить, то хотя бы понять. Теперь все будет иначе. Две невесты мертвы, две семьи уничтожены под корень. От каждого клана осталось по одному человеку… Довольно! Забудь этого Драммонда. Живи своей жизнью.
By произносил правильные слова. Но Солдат по-прежнему чувствовал непреодолимое желание погрузить свой меч в тело последнего Драммонда. Тогда все будет кончено… И только лишь тогда?… Он представил себе смерть Драммонда и осознал, что не испытывает больше ни гнева, ни сладостного желания мести. Их заменили тревога и горечь. Отчасти Солдат злился на себя. Зачем он позволил всепоглощающей ярости и жажде мести овладеть своим разумом? Вина давила ему на плечи тяжелой ношей. И по-прежнему тихий голос спокойствия был его единственным убежищем от боли и несправедливости, Он не сумеет ни простить, ни забыть — но ему должно отойти в сторону. Отставить месть. Отринуть жестокость, которая подпитывала вражду, превращаясь в дикий огонь, в пытки и убийства.
— Ты приближаешься к правильному решению, — сказал ворон. — Оставь все как есть, Солдат. Оставь все как есть.
Солдат поднял голову.
— Ты знаешь, о чем я думаю?
— Предполагаю, — отозвалась птица. — Читаю выражения твоего лица. Они неплохо отражают твои мысли. Вы, люди, прозрачны. Верно, By?
Псоглавец выразительно кивнул:
— Да. Читать не трудно.
— Но Драммонд где-то здесь, и он ищет моей смерти, — проворчал Солдат. — Что же, я должен стоять столбом, когда он явится убивать меня?
— Если он нападет, ты, разумеется, будешь защищаться, — сказал By. — Но не плоди жестокость. Каждый человек имеет право на самооборону, однако не надо искать врага и подстрекать его. Помни, что он где-то здесь, будь осторожен — не более того.
Внезапно Солдат ощутил укол досады. Ему показалось, что By лицемерит.
— И это мне говорит человек-пес? Вы — грабители, мародеры, насильники! И как же после этого понимать твои слова? Вы живете тем, что совершаете набеги на фермы и нападаете на путников. Вы собираетесь огромными стаями и атакуете человеческие города. Так какое же ты имеешь право читать мне лекции о недопустимости жестокости?
— Все, что ты говоришь, — правда. Среди вождей наших кланов есть и такие, кто следует путем ханнаков. Ханнаки не в силах противостоять своей натуре. У них мозги крыс. Они обладают человеческими телами, но их интеллект — не выше акульего. В сравнении с ними мы очень смышленые существа, однако, и у нас есть проповедники варварства как единственно возможного образа жизни. Я не ищу оправданий ни для них, ни для себя лично. Но ты вызвал мое уважение и восхищение, Солдат, и я хочу дать тебе добрый совет. Один раз ты превратился в дикого зверя и позволил кровожадности затмить твой разум. Не делай так впредь. Иначе — я уверен — горько пожалеешь.
Солдат вздохнул и начал седлать лошадь.
— Ты прав. Вы оба правы. Я ношу с собой меч, но это есть лишь клинок солдата, а не оружие преступника и убийцы. Человек должен жить в согласии с правилами с закона иначе его засосет трясина жестокости и злобы. Я по-прежнему готов сражаться и воевать: мы еще не прогнали Гумбольда из Зэмерканда. Но если мне придется биться, то по нужде, а не по желанию. Я вызову на переговоры властителей Зэмерканда. Я постараюсь урегулировать вопрос мирным путем. Если город примет Гумбольда, я смирюсь. Я не стану нарушать законы двух земель и атаковать город с армией карфаганцев. — Он посмотрел на ворона и псоглавца. — И я позабуду о Драммонде. Для меня он уже мертв.
— Хорошо… отлично! — сказал By, в свою очередь, принимаясь седлать лошадь. — Итак, теперь у тебя есть имя. Валехор. Ты хочешь, чтобы мы называли тебя именно так?
Солдат подумал немного, а затем отозвался:
— Нет. В этом мире я известен как Солдат. — Он усмехнулся. — Это имя овеяно славой. Валехор же здесь — никто, а я пока что не собираюсь скрываться и быть никем. Солдата уважают…
— … страшатся и ненавидят, — вставил ворон.
— Во всех семи королевствах, — закончил Солдат, пропустив слова птицы мимо ушей. — Пока ИксонноксИ не воцарился на троне Короля магов, а Зэмерканд не избавился от Гумбольда, я должен сохранить свой авторитет и власть. А их дает мое имя.
Ворон вскоре улетел. Двое товарищей остались завершать сборы. Затем они отправились в обратный путь, к развилке дорог. Одна из них вела в Зэмерканд, Другая — в Фальюм.
По пути ножны, еще не завершившие песню, продолжили рассказ о жизни рыцаря Валехора. Во время одной из битв, происходивших в его родном мире, рыцарь перенесся сюда. Здесь он очнулся на теплом склоне холма, убил змею, напавшую на ворона, и встретил охотницу, которой предстояло стать его женой.
…На одной стороне бился Валехор, а на другой — рыцарь Драммонд, убивший короля и ставший правителем. Теперь он мог распоряжаться огромной армией. С этой ратью узурпатор пошел против рыцаря Валехора, и армии встретились на вересковой пустоши. Битва была в самом разгаре, когда два предводителя, живущие под сенью проклятия, скрестили мечи. Стоило непримиримым противникам сойтись в поединке, как наложенные на них заклинания сработали, и они оказались в ином мире. Здесь каждый пошел своим путем; враги долго жили, не подозревая о присутствии друг друга.
Драммонда выкинуло на континенте Гвендоленд. Он вернул свой поименованный меч и память прежде Валехора. Сам Валехор очнулся в Гутруме и стал Солдатом, возвысился от преступника и бродяги до генерала армии наемников, не помня ни своего истинного имени, ни прошлого. Оба имели необычный опыт. Сейчас, как и в старом мире, они встали на разные стороны: Валехор поддерживал ИксонноксИ, а Драммонд — ОммуллуммО. Казалось, сама судьба предназначила Солдату встретиться со старым врагом — если они проживут достаточно долго, чтобы скрестить мечи на поле брани…
— А что же сталось с моей бедной армией? — пробурчал Солдат. — Насколько я понял, они все еще сражаются?
