широкой спине, скатывались по выпуклым мышцам бедер. Изо всех сил, стараясь не смотреть на него, Джоселин схватила висевшее на стуле полотенце и швырнула ему. Потом, сосчитав до десяти и решив, что этого времени ему наверняка хватило, чтобы вспомнить о правилах приличия и прикрыть наготу, она осмелилась открыть глаза и бросить взгляд на его отражение в большом зеркале.
Увы, Девон так и стоял, в чем мать родила. Видимо, стыдливость не входила в число его добродетелей. Полотенце болталось у него на шее. С таким же успехом он мог попытаться закутаться в носовой платок, поскольку оно закрывало только плечи. Что же касается самой возмутительной части его тела, выглядывающей из густой поросли темных курчавых волос, прикрывавшей низ живота… у Джоселин даже слов не нашлось, чтобы описать ее. Правда, она, вовремя опомнившись, крепко зажмурила глаза, успев благоразумно прикусить язык.
— Прошу вас, набросьте на себя хоть что-нибудь, — слабеющим голосом пробормотала она.
— Тогда дайте мне хотя бы минуту. Я не ожидал гостей. Она невольно открыла глаза.
— Между прочим, у вас уже была гостья, когда я вошла! — нахмурилась Джоселин.
— Дорогая, это всего лишь горничная! — Ухмыльнувшись, Девон нарочито медленно сбросил полотенце. Потом наклонился, чтобы вытереть мокрые ноги. Джоселин, ругая себя на чем свет стоит, украдкой бросила любопытный взгляд на его упругие ягодицы и закашлялась, почувствовав, как мгновенно пересохло в горле.
— Ничего, ничего… не обращайте на меня внимания, — колко бросила она.
Девон улыбнулся ее отражению в зеркале. — Ты не возражаешь?
— Против чего? — прошелестела она, изо всех сил стараясь проглотить вставший в горле комок.
— Если я подлезу под твою ногу.
— Что?! — Глаза Джоселин полезли на лоб.
— Просто ты стоишь на моей рубашке.
Облегченно выдохнув, она поспешно попятилась, чтобы дать ему поднять с пола рубашку. Правда, он вдруг почему-то передумал ее надевать. Вместо этого, шагнув к ней, Девон обнял ее за плечи и рывком заставил ее повернуться. При одном только взгляде на это великолепное мужское тело голова у нее закружилась. И Джоселин вдруг почувствовала непреодолимое желание упасть на диван и поднести к носу флакон с нюхательными солями.
— Джоселин? — Девон с тревогой, на этот раз непритворной, нагнулся к ней, вглядываясь в побледневшее лицо. — Прости, что дразнил тебя. Просто не смог удержаться. Извини, но я вынужден спросить… Что ты делаешь в моей комнате?
Хороший вопрос. Именно его она и задала себе, когда почувствовала, что начинает понемногу приходить в себя. Наверное, для того чтобы поблагодарить Девона зато, что на сегодняшнем турнире он сражался в ее честь, спохватилась она. Хотя, сказать по правде, ей как-то не приходило в голову, что Девон станет выслушивать ее благодарность, стоя перед ней в чем мать родила.
— Я собиралась… — промямлила она. И сразу же сообразила, что сделала большую ошибку, бросив взгляд на его рот. Эти твердые чувственные губы дали ей почувствовать всю сладость греха. И заставили мечтать о большем. — Впрочем, все это может подождать, — спохватилась она. — По крайней мере, до тех пор, пока вы не приведете себя в приличный вид.
— Ты точно знаешь, что хочешь именно этого? — вкрадчиво спросил он, кончиками пальцев лаская ее обнаженное плечо. Джоселин, вспыхнув, поежилась.
— Может, вам это покажется странным, но у меня нет привычки, беседовать с голыми мужчинами, — буркнула Джоселин.
— Ну, если тебя это так смущает, могу помочь тебе раздеться, — с готовностью предложил Девон. Нагнув голову, он игриво куснул ее за шею, и Джоселин с ног до головы покрылась гусиной кожей. Она могла бы поклясться, что Девон тут же это почувствовал.
Она слабо застонала. Груди мгновенно набухли, соски стали болезненно чувствительными.
— Нет… я имела в виду, что это вы оденетесь! Черт побери… можно подумать, вы не понимаете, что я хотела сказать! — вскрикнула она.
— А зачем? По-моему, мне нечего стыдиться. Я как-никак у себя в комнате. И я не монах, как ты уже, наверное, заметила.
Она вздрогнула, почувствовав, как его губы прокладывают цепочку обжигающих поцелуев вдоль ее плеча.
— Не думаю, что кто-то способен ошибиться, Девон Боскасл, приняв вас за святого отшельника! — ехидно отрезала она.
Он с улыбкой поднял голову.
— Ты явилась сюда, чтобы спасти мою душу? Джоселин стиснула зубы, напомнив себе, что не может позволить вновь поддаться обаянию этого человека. Она так долго собиралась с духом, чтобы прокрасться сюда, что ничто на свете — ни нахальная горничная, ни полное отсутствие у ее нареченного каких-либо нравственных принципов (не говоря уже о полном отсутствии на нем одежды) — не помешает ей привести в исполнение свой план. Если она твердо намерена стать женой этого человека, она должна найти способ сопротивляться ему. Конечно, ей придется нелегко, и все же…
— Я пришла к вам, чтобы выразить свою благодарность, — чопорно проговорила она.
Девон в ответ окинул ее таким взглядом, которым опытный всадник оглядывает породистую кобылку.
— Приятно это слышать.
— Да? Что ж, не могу сказать, что мне приятно наблюдать, какими глазами вы на меня смотрите.
— А какими я должен смотреть?
Позже Джоселин частенько спрашивала себя, как это произошло: сама ли она упала на постель, потому что у нее подкосились ноги, или это Девон опрокинул ее на кровать. Все, что она помнила, это тяжесть навалившегося на нее сверху тела, оглушительный стук сердца и сладкую, ноющую боль в груди.
Но когда его губы вдруг прижались к ее губам, это вышло так естественно, что ей и в голову не пришло оттолкнуть его. Казалось, по-другому и быть не могло. Будучи сверху, он оказался в выигрышном положении, и Джоселин как-то подозрительно быстро забыла свое намерение, ради которого, собственно, и явилась сюда. Всякая мысль о сопротивлении вылетела у нее из головы. Девон застонал, почувствовав, как она обхватила его за шею.
— Я пришла сказать… никто еще никогда не сражался в мою честь, — прошептала она. — Я… я очень тронута!
— Ну что ж, я благодарен тебе, — кивнул Девон, — вот только честь тут совершенно ни при чем.
Глаза Джоселин превратились в узкие щелки.
— Я имею в виду сегодняшний турнир! — уточнила она.
— А-а… вот ты о чем! Значит, тебе понравилось, как я вздул Чинни? — ухмыльнулся Девон.
— Ну, не могу сказать, что ваш поединок привел меня в восторг, но я была растрогана, когда ты объявил, что готов поднять меч на защиту моей чести.
— Правда? Я могу и сейчас его поднять, если хочешь, — с готовностью предложил Девон.
— Девон!
— Значит, ты пришла меня благодарить. И увидела голого рыцаря.
— Я решила махнуть рукой на правила приличия и прийти в твою комнату.
— Иначе говоря, ты решила вознаградить меня за проявленную на турнире доблесть?
Джоселин смутилась.
— Даже не хочу спрашивать, что ты под этим подразумеваешь.
— Я бы опустил свой меч, если бы был уверен, что этим доставлю тебе удовольствие.
— Не могу сказать, что это будет правильным поступком.
— Тогда, может, выясним для начала, что именно тебя порадует?
В его потемневших глазах читался такой соблазн, что у Джоселин вновь пересохло в горле.
— На этот вопрос я тоже не стану отвечать.
— Не думаю, чтобы в этом была особая необходимость, — мягко проговорил он. И тут же, припав к ее губам, наглядно объяснил почему. Голова у Джоселин сладко закружилась, перед глазами все поплыла.
