позволит никому причинить Джоселин вред. Было в Дрейке нечто такое, отчего при одном только взгляде на него у самых отчаянных храбрецов по спине полз холодок.
Все братья слегка побаивались Дрейка. И все мужчины этой семьи готовы были защищать своих женщин даже ценой собственной жизни, если понадобится.
Он тоже был обязан защищать свою жену. Она была невинна и бесконечно наивна, а он втянул ее в это дело, заставив расплачиваться за собственное прошлое.
Его мысли так бы и ходили по кругу, если бы на лестнице не появилась Джейн.
— Ради всего святого, где моя жена?! — крикнул он. Выражение лица Джейн подтвердило его худшие опасения.
— В детской ее нет. Думаю, он заставил ее спуститься по задней лестнице. Уид уже позаботился перекрыть все выходы. Дрейк отправился ему помочь. — Джейн едва не рыдала. — И Грейсон тоже ее ищет.
Задняя лестница. Это было единственное, что дошло до его сознания. Девон резко повернулся и — о Господи! — с трудом узнал Доминика, своего зятя.
— Задняя лестница, — пробормотал он, повернувшись, чтобы бежать. И снова наткнулся — на этот раз на Гейбриела. — Та самая, по которой мы удирали, когда были детьми.
Естественно, ни Гейбриел, ни тем более Доминик ничего не поняли — они ведь не росли в этом доме. А объяснять времени уже не было.
Много лет назад из кухни в сад вел небольшой коридор, выходивший к калитке, пройдя через которую вы оказывались на улице — это было сделано для того, чтобы слуги могли войти в дом, не потревожив никого из хозяев.
Девон хорошо помнил, что обычно во время балов и приемов Грейсон выставлял охрану у входа в особняк — это делалось для того, чтобы помешать всякому сброду просить милостыню у ворот или незаметно проскользнуть во двор. И не сомневался, что так было и в этот раз.
А вот чего он не знал, это, помнит ли Грейсон путь, которым они частенько удирали из дома, когда были детьми.
И не слишком ли поздно он сам вспомнил об этом…
Джоселин казалось, что время не остановилось, а просто замедлило свой ход, с размеренностью невидимого хронометра отсчитывая каждую секунду. Ноги, налившись свинцом, словно прилипали к земле. Каждый миг превращался в вечность — а может, ей просто хотелось, чтобы это было так.
Еще немного, и она умрет. Мысль о том, что этот безумец может отнять у нее жизнь, да еще так легко, приводила Джоселин в такую ярость, что ей все труднее было это скрывать.
— Тащите меня, словно корову на рынок, — сварливо пробормотала она. — Накинули мне веревку на шею, другую ни в чем не повинную женщину опоили опиумом, а в чем ее вина? Только в том, что она присматривала за ребенком? — набросилась она на него.
На мгновение он даже слегка опешил. Увидеть, как светская дама превращается в злобную мегеру, — такое бывает не каждый день.
— Я, кажется, велел вам попридержать язык! — процедил он сквозь зубы.
Джоселин затрясло как от страха, так и от злобы, которую все труднее было скрывать. Отец в свое время очень старался смирить ее воинственный дух, но у него ничего не вышло. Плохо это или хорошо, но она была дочерью солдата, думала Джоселин. И без боя она не сдастся.
Они спустились почти до самого низа. Джоселин, конечно, не могла знать, куда ведет эта дверь. Однако она хорошо понимала, что, если Терли выведет ее из дома, ее шансы спастись сведутся к нулю. В доме так шумно, что вряд ли кто-то обратит внимание на двух людей во дворе.
Она услышала, как Терли, чертыхаясь, дергает ручку, и мысленно взмолилась про себя, чтобы дверь оказалась запертой. Правда, при мысли о том, что тогда она окажется наедине с этим кровожадным безумцем, едва не лишила ее остатков мужества.
— Открыто! — пробормотал он. — О…
Не дав ему договорить, Джоселин метнулась вперед, ударив его плечом. Он даже не шелохнулся, а у нее не хватило духу повторить попытку. Бежать? Но как? Они, похоже, оказались в коридоре где-то под кухней, решила она, почувствовав запах золы.
Может, появится кто-то из слуг? Над головой она слышала шаги и смутный рокот чьих-то голосов. Если закричать, кто-нибудь, возможно, услышит и спустится посмотреть, что происходит.
— Нас никто не услышит, — словно подслушав ее мысли, проговорил Терли. — А если даже кто-то и спустится, нас тут уже не будет.
* * *
Жизнь или смерть. Месть. Райское блаженство или все муки ада. Крохотная случайность сейчас могла перевернуть всю его жизнь. И жизнь его жены. Ему не следовало оставлять ее одну. Почему, черт возьми, он не дождался утра? Почему старался выставить себя в героическом свете вместо того, чтобы защитить ее?!
Девон сам не знал, что он ожидал увидеть, когда бежал через сад к маленькой деревянной калитке, но уж точно не Джоселин с веревкой на шее. Ее белое платье было все в паутине и пятнах то ли грязи, то ли пыли, спутанные волосы рассыпались по плечам. А на шее у нее болталась веревка.
Девон остановился как вкопанный. Вся кровь у него вскипела от бешеной, неутолимой злобы.
Мозг отказывался воспринимать происходящее. Одна мысль не давала ему покоя: человек, унизивший и оскорбивший его жену, не заслуживает права жить. Жажда мести захлестнула его с такой силой, что он уже ни о чем не думал. Он ведь едва не опоздал! Еще немного, и…
Девон, скрипнув зубами, ждал, пока помутившийся взгляд его прояснится, и только тогда вскинул руку. Потом пробормотал короткую молитву и прицелился.
То, что произошло, казалось ему таким же естественным, как вздох, — нажав на спуск, он выстрелил и принялся ждать. Время как будто замедлило свой бег — казалось, прошла целая вечность, прежде чем он услышал грохот выстрела.
Сказать по правде, он даже не понял, догадалась ли Джоселин, кто был ее похититель, лишь на мгновение почувствовал охватившее его торжество, когда капитан Терли, повернувшись, взглянул ему в лицо. Пуля ударила капитана в грудь — он не мог не видеть, кто в него стрелял.
Испустив негромкий стон, Терли покачнулся и кубарем покатился по земле к подножию античной статуи Гермеса. К счастью, тень крылатого бога скрыла его тело от глаз потрясенной Джоселин. Бросившись к жене, Девон подхватил ее на руки.
В глазах ее вспыхнуло такое облегчение, что у Девона сжалось сердце.
— Ты пришел, — прошептала она, пытаясь стащить с шеи веревку.
Девон судорожно прижал ее к себе. Кажется, он только сейчас вновь обрел способность дышать. Джоселин не могла шевельнуться — почувствовав это, Девон принялся растирать ее плечи, повторяя себе, что он успел вовремя, что она снова с ним, что все уже позади.
— Я так беспокоилась о тебе, — прошептала она, положив голову ему на плечо.
— Я должен был остаться с тобой, — с раскаянием пробормотал он.
— Но ты здесь, — шепнула она.
Девон покачал головой, пытаясь пригладить ее растрепанные волосы.
— Я едва не опоздал…
— Девон…
Он молил Бога, чтобы у него хватило сил держать себя в руках. Потом он вдруг почувствовал, как ее тело постепенно оживает, и ледяной страх в его душе стал таять.
— Девон, — одними губами прошептала она, — уведи меня отсюда.
Он кивнул.
— Я никогда больше не оставлю тебя. Никогда! Джоселин подняла голову. Ее лицо было еще немного бледным, в нежных карих глазах стояли слезы.
— Как ты думаешь, ты его убил? — испуганно спросила она. — Смотри, сюда идут!
