суют нос в их дела.
После того как Элинор обнаружила в постели ту самую книгу, она торопливо собралась и отправилась на задание. Ей предстояло разыскать письмо в доме Изабеллы Сэмпсон, после чего она сразу же должна была явиться к герцогине, на Харли-стрит.
Она захватила с собой на задание зеленое яблоко и большой кусок сыра, чтобы поддержать в себе силы.
— Ты приготовила это яблоко для меня? — спросил Себастьян. — Какая заботливая жена! Признаться, я неплохо потрудился, и у меня разыгрался аппетит.
Элинор протянула ему яблоко.
— Как я понимаю, письмо у тебя?
Себастьян кивнул. Его серо-голубые глаза победно сверкнули.
Глядя на мужа, Элинор подумала, что перед ней самый настоящий хищник — хитрый, в меру голодный и коварный. Проглотив комок в горле, она молча смотрела, как Себастьян вонзил свои белые ровные зубы в яблоко, которое предназначалось для нее. Нет, больше она не позволит ему себя обыграть.
— Думаю, нам обоим пора домой. Вижу, ты и в самом деле проголодался. Обсудим все за завтраком.
— Завтрак? Звучит заманчиво. Кстати, поздно ночью вчера к тебе кое-кто приходил.
— Догадываюсь, — сказала Элинор и съежилась под пристальным взглядом мужа, который, похоже, намеревался вызнать у нее все ее тайны. — Полагаю, это был сэр Нейтан Беллисант.
— Имя звучит как музыка, не правда ли?
— Ты нагрубил ему?
— Ну что ты, милая. С чего ты взяла? — От зловещей ухмылки Себастьяна у Элинор по спине побежали мурашки. — Хотя зайти в дом и выпить со мной чашку чаю я его все же не пригласил, если ты это имела в виду.
— Себастьян, послушай…
— А еще я не набил ему его смазливую физиономию и не порвал его на мелкие кусочки, выбросив то, что от него останется, под проходивший по улице экипаж.
Элинор побледнела.
— Ты говоришь как самый настоящий варвар, — дрогнувшим голосом проговорила она.
— Неужели?
— И еще я слышу по твоему тону, что ты испытывав ешь садистское наслаждение, произнося вслух эти ужасные слова. Кстати, должна поставить тебя в известность, что Нейтан Беллисант находится под защитой герцогини.
— Рад за него! Хотя, с учетом щекотливости момента, я был с ним довольно любезен.
Себастьян взял Элинор за руку и повел в дом. Она не оттолкнула его.
— Давай сядем сейчас и обсудим все за завтраком как нормальная женатая пара, — твердо сказал он.
— Ты сам понимаешь, что мы с тобой уже давно таковой не являемся, — с обидой в голосе проговорила она.
— Но, как ни крути, мы по-прежнему супруги и по-прежнему пара.
— Пара соперников, — поправила мужа Элинор, заметив, как он прячет маску в карман.
Себастьян повернулся к жене и взял ее руку в свои ладони.
— Мы можем положить конец соперничеству между нами. Я буду счастлив выполнять поручения, возложенные на тебя герцогиней. Вместо тебя. — Он ласково поглаживал ее руки. — И тогда тебе не придется думать ни о каком другом долге, кроме долга жены.
— Я дала слово герцогине.
— Не забывай, что сначала ты дала слово мне, своем законному мужу, — с саркастической улыбкой проговорил Себастьян.
Элинор скривила губы:
— Ты, кажется, сказал, что голоден.
Он пылко обнял жену.
— Ты даже представить себе не можешь, до какой степени. Но это голод совсем другого рода, — шепнул он, прижимая Элинор к себе крепче.
Два часа спустя они встретились в столовой. Элинор была одета в красивое шерстяное платье небесно-голубого цвета, на Себастьяне были белая муслиновая рубашка и брюки из черного сукна. Если бы кто-то видел сейчас эту чинную пару за столом, он ни за что бы не догадался, что эти с виду совершенно обыкновенные лондонские господа на самом деле ведут тайную жизнь.
И еще, что они оба скрывают друг от друга много секретов.
Себастьян не знал, сколько раз Элинор завтракала в одиночестве, тоскуя о нем. Его больше волновало, ждали ли его здесь на самом деле. И была ли, по правде говоря, его жена верна ему?
Может быть, у Элинор был мужчина, который скрасил ее одиночество?
— Мэри велела кухарке приготовить для тебя пудинг из каштанов, — как ни в чем не бывало сказала Элинор. Словно между ними все было хорошо.
— Что это за блюдо? — удивленно переспросил Себастьян, откинувшись на спинку стула.
— Хочешь кофе? — спросила Элинор, взяв изящный серебряный кофейник. — Или ты пристрастился к чему-то покрепче?
— Не откажусь от чашечки, — уклончиво сказал Себастьян. — А вот пудинг из каштанов есть не буду.
Может, он любил его раньше? Было слишком много вещей, которые он не мог воссоздать в памяти. Это было так мучительно — пытаться вспомнить какие-то детали и, роясь в копилке воспоминаний, находить там пустоту.
— Я подумала, что хоть эта еда может утолить твой неуемный аппетит. — Элинор налила кипящий кофе в чашку. — Не забудь, что сегодня мы идем слушать оперу.
Себастьян искоса взглянул на жену. Как может он держать в голове столь малозначительные вещи, если в настоящий момент его занимает вопрос глобального масштаба: был ли у его жены другой мужчина?
— Я не меломан. Предпочел бы провести вечер дома.
Ну вот, приехали. Он снова встает в позу. Оказывается, сегодня они не будут слушать оперу. А ведь, возможно, если бы он всегда был рядом с женой, составляя ей компанию на всех этих светских мероприятиях, супруга бы не отдалилась от него и не сбилась с пути истинного. Элинор долго молча смотрела на мужа и улыбалась, и это почему-то раздражало Себастьяна.
— Понимаю, — мягко сказала она. — Но разве мы не договаривались, что нам следует как можно чаще бывать вместе на людях, чтобы никто не заподозрил, что Мейфэрский незнакомец появляется только там, где бываем мы?
— Давай лучше поговорим о твоем вчерашнем ночном визитере, — резким тоном потребовал Себастьян. — Полагаю, ты нашла книгу?
Элинор поморщилась. Она боялась поднять глаза от грелки с бисквитом.
— Да, разумеется, — со вздохом подтвердила Элинор. — Как это было мило с твоей стороны — положить книгу туда, где ее трудно было не обнаружить.
— Я подумал, что, возможно, она связана с чем-то личным.
Элинор подняла на мужа глаза. В ее взгляде была искренность.
— Это могло подождать до… более подходящего времени.
— То же самое я подумал о твоем… — Себастьян сделал неопределенный жест рукой, — кем бы он там ни был.
— Он художник, — избегая смотреть на мужа, сказала Элинор, словно эта профессия все объясняла.
Себастьян подумал, что дело плохо.
— Нейтан — портретист, — продолжила она, глядя куда-то в сторону. — Герцогиня поручила ему написать портреты своих детей, чтобы сделать подарок мужу на Рождество. Это должно было стать
