На следующее утро Элинор и Себастьян готовились к встрече с другими гостями. Горничная принесла записку от какого-то господина, который предложил Себастьяну встретиться с ним после завтрака на берегу моря. Незнакомец не указал в записке своего имени, однако заявил, что они встречались.
— Это может быть кто угодно, — терялся в догадках Себастьян.
— Я пойду с тобой, — заявила Элинор.
— Нет. Возможно, это новости по поводу заговора против Веллингтона.
— Но не исключено, что это другая женщина, — насмешливо проговорила Элинор. — Мне прекрасно известно, что творится на подобных вечеринках.
— Скорее всего это мой личный связной, — поджав губы, возразил Себастьян. — Я не хочу впутывать тебя в свою работу.
— Я тоже была против того, чтобы ты совал нос в мои дела, — напомнила Элинор.
Себастьян постарался не раздражаться.
— Ты не понимаешь. Есть вещи, с которыми лучше справляются мужчины.
— Я догадываюсь, что ты имеешь в виду, — улыбнулась Элинор. — Ведь я сама какое-то время с успехом исполняла роль представителя сильного пола.
— И я должен буду объяснять это агенту?
— Разумеется, нет. Ты можешь представить меня как свою жену. В конце концов, хороший агент — это тот, кто вызывает меньше всего подозрений.
…Замок был расположен на вершине скалы, у самого моря. Себастьян и Элинор шли по берегу. Себастьян был одет в черное шерстяное пальто, а Элинор зябко куталась в длинный, до щиколотки, красный плащ. В густом тумане были едва различимы рыбацкие лодки, вышедшие в море, — с отважными рыбаками, бросившими вызов непогоде и штормам, которые нередко случались здесь в это время года.
Супруги провели на ветру более часа, ожидая того, кто назначил Себастьяну встречу. Никто так и не появился. Поблизости не было видно никого, кроме еще одной парочки, которая улизнула из мрачного замка, чтобы прогуляться по берегу моря.
— Так я и знала, — огорчилась Элинор. — Записку написала какая-то женщина. Как только она увидела, что ты пришел не один, а со мной, эта бесстыжая особа струхнула.
Себастьян покачал головой и улыбнулся:
— В таком случае хорошо, что ты напросилась составить мне компанию.
— Это значит, что я могу пойти с тобой и в следующий раз?
— Ни в коем случае.
Элинор дрожала от холода, и Себастьян отвел ее в защищенное от ветра место, со всех сторон окруженное огромными валунами. Она села на песок и сильнее закуталась в плащ.
— Тут хоть немного теплее, — с деланной бодростью сказала Элинор и, подобрав выброшенную на берег щепку, начала чертить ею на песке. — Погода очень подходящая для того, чтобы подхватить простуду. Сколько еще нам здесь ждать?
Муж заслонил ее от сильного порыва ветра и посмотрел вдаль, на скалы.
— Недолго. Еще пару минут. Вокруг ни души.
— Неудивительно. Умные люди сидят сейчас у камина и пьют горячий чай с бисквитами.
— Элинор, я должен тебе кое в чем признаться. Она от неожиданности выронила щепку из рук и почувствовала, как неприятный холодок пробежал по спине. Ну вот, наконец. Придется сделать вид, что удивлена.
— Правда? — деревянным голосом спросила она.
— Я собирался сказать об этом еще тогда, когда предложил, чтобы мы начали все с начала, — с хмурым видом проговорил Себастьян.
Элинор кивнула, чтобы его ободрить:
— Неплохая мысль.
Муж кивнул. Его лицо было непроницаемым.
— Знаешь, пока ты ждала меня в Лондоне, моя работа вынуждала меня совершать поступки, которые никогда не были мне свойственны. Я и представить не мог, что способен на такое. Иногда я сам ужасался тому, в какого человека превратился, и не знал, стоит ли мне к тебе возвращаться.
— Почему же ты все-таки рискнул?
— Во-первых, потому, что я больше не мог без тебя жить.
Элинор не проронила ни слова. Она боялась прервать мужа.
— А во-вторых, я понял, что ты тоже изменилась. И ясно осознавал, что в этом виноват я.
За этими словами последовало долгое и тягостное молчание.
Наконец Элинор не выдержала и воскликнула:
— И это все, в чем ты хотел признаться?
Себастьян бросил на нее хмурый взгляд.
— Я хочу, чтобы ты уяснила себе, что мое признание касается любовных дел, а не военных.
— Что ты имеешь в виду?
Элинор было не по себе от пристального, немигающего взгляда Себастьяна.
— Герцог не поручал мне вмешиваться в дела его жены. Я сам попросил его, чтобы он дал мне это задание.
— В самом деле? — От этой неожиданной новости в горле у Элинор встал комок.
— Я обманул тебя, — не желая ходить вокруг да около, сказал Себастьян. — И не знал, как в этом признаться.
Элинор вздохнула. Довольно его мучить.
— Я чувствовала, что ты меня обманул, — призналась она. — А совсем недавно узнала это точно.
Себастьян смотрел на Элинор с нескрываемым удивлением.
— И все это время ты спокойно смотрела, как я мучаюсь от угрызений совести?
— Я ждала, что ты сам откроешь мне правду. — Она покачала головой. — Но ты почему-то не торопился.
Себастьян прищурился.
— А когда ты поняла, это тебя не огорчило?
— То, что ты меня обманул? Что воспользовался личным знакомством с герцогом, чтобы повлиять надела его жены?
— Ты подвергала себя опасности, выполняя поручения ее светлости, — настаивал Себастьян. — Я не представлял, до какой степени ты рисковала, пока не вернулся домой.
— Уверяю тебя, я всегда была крайне осторожна.
— Значит, ты прощаешь меня?
— Я подумаю.
— Но ведь ты же такая добрая…
— И что? Герцог одобрил этот обман? — спросила Элинор, не реагируя на лесть.
— Ну, он внимательно выслушал меня, но свое мнение не высказал. Мне показалось, он остался равнодушным к моим доводам.
— Но при этом не пресек твои действия?
— И не подумал, — улыбнулся Себастьян. — Фактически предоставил карт-бланш.
— В таком случае, — заявила Элинор, — вы оба… — Она осеклась, воздержавшись высказать вслух все, что она о них думает. По крайней мере о герцоге. Пусть нужные эпитеты подыскивает для своего мужа герцогиня. Она обязательно при случае выразит свое мнение. — Надеюсь, тебе хоть стыдно за то, что ты так поступил?
Губы Себастьяна тронула улыбка.
— Не похоже на это, — угрюмо констатировала Элинор. — Кажется, ты даже гордишься собой.
Муж не видел причин спорить.
— Я вернул тебя, — решительно сказал Себастьян. — Игра стоила свеч.
Элинор молчала. Она была готова расплакаться.
— Я всегда хранил тебе верность, — проникновенно сказал Себастьян, и эти слова невольно растрогали ее. — И всегда любил только тебя. Полагаю, вопрос сейчас стоит так: любишь ли меня ты?
