— Правда? И чем же, по-твоему, я занималась без тебя?
— Пожалуй, я опасался, что мне придется встретиться лицом к лицу с соперниками. Ведь некоторые джентльмены полагают, что отъезд супруга и его длительное отсутствие вызывают у женщины не повышенное чувство ответственности, а дают почву для многочисленных искушений.
Себастьян погладил жену по спине, Элинор часто заморгала.
— За исключением настоящего момента, я ни разу не попадала в зависимость от мужчины, — заметила Элинор. — Так что твое воображение тебя подвело. Уж слишком оно разыгралось…
— Если бы ты знала, какое облегчение для меня это слышать, — сделав паузу, сказал Себастьян. — Тем не менее, я и представить не мог, что моя жена замешана в тайных делах и что она с легкостью прибегает к различным уловкам. Тем более я и помыслить не мог, что моя супруга и мой соперник — одно и то же лицо.
— А потом, когда ты узнал, что…
— Я тут же встал на твою сторону, потому что боялся за тебя. — Себастьян дернул за шерстяной хвост, зажатый дверью. — Ну, вот и все. Теперь ты свободна. Вот тебе твой хвост. В некотором роде я чем- то его напоминаю.
Элинор пристально посмотрела на мужа. Себастьян не мог взять в толк, что означал этот ее взгляд. Он решил про себя, что поступил разумно, скрыв от жены свои мысли о том, как сильно ему хотелось сбросить с жены этот глупый кошачий костюм и овладеть ею прямо здесь, хоть на полу экипажа.
Элинор поудобнее устроилась на сиденье.
— Спасибо, — искоса и недоверчиво поглядывая на мужа, сказала она.
Себастьян неопределенно пожал плечами и отвернулся, притворяясь, что разглядывает пейзаж за окном. Хотя больше всего сейчас ему хотелось схватить Элинор в объятия. Но выдержки ему было не занимать. В конце концов, если мужчина не в состоянии владеть собой в двигающемся по дороге экипаже, самообладание может подвести его в другие, намного более ответственные моменты, чем этот.
— Пустяки, — стараясь казаться равнодушным, пробормотал он. — Любой из мужей поступил бы так же, как я, будь он на моем месте и окажись его жена в такой ситуации.
Глава 4
…Сердце Элинор тревожно стучало — в такт цокоту копыт по булыжной мостовой. За окном наступал вечер, и салон экипажа погрузился в полумрак. Она снова украдкой бросила взгляд на мужа. Себастьян сидел с мрачным выражением лица, погруженный в свои мысли. Он был чем-то удручен. Элинор и сама ощущала себя как на иголках. Одному Богу известно, каких неимоверных усилий ей стоило не совершить того, чего ей хотелось больше всего на свете: броситься к мужу в объятия. Элинор пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы удержаться от этого порыва. Почувствовав на себе ее взгляд, Себастьян повернул голову в ее сторону, и она поспешила отвести глаза.
Но было слишком поздно.
Их глаза встретились. По телу Элинор разлилась приятная нега. Почему она испытывает такое волнение от одного его взгляда? Ей никогда не было так хорошо, как сейчас. Словно больше ей ничего и не надо в жизни. Просто быть рядом с ним, и все. «Вот оно — настоящее счастье», — подумала Элинор.
Собравшись с духом, она отважилась заглянуть в глаза мужа. В его бездонные голубые глаза.
Одно короткое мгновение, пока они оба молча смотрели друг на друга, показалось им вечностью. Словно искра вспыхнула между ними и воспламенила воздух. Элинор почувствовала волнение и смутную тревогу. Душевное равновесие, с таким трудом обретенное за эти годы одиночества, в один миг было нарушено. Один лишь взгляд Себастьяна безвозвратно унес покой Элинор и заставил ее сердце забиться учащенно.
Она с силой сжала кулаки. Ничего, она с этим справится. Жила же она как-то все эти годы без него. Проживет и сейчас.
Элинор видела, как в глазах Себастьяна вспыхнул огонь желания. Или ей это показалось? Если это правда, то почему он так странно ведет себя с ней? Чего дожидается? Почему так холоден и отстранен? Словно между ними выросла невидимая стена… Господи, помоги ей! Хватит ли у нее сил? Как долго она сможет притворяться, что, несмотря на то, что одна часть ее существа хочет вырвать Себастьяна навсегда из сердца и вычеркнуть из своей жизни, другая часть не мыслит без него жизни, забыв о горе, которое он ей причинил? О том, как долго ее супруг не появлялся дома, не соизволив объяснить причину своего отсутствия. О том, что столько лет Элинор тщетно ждала от мужа писем, в которых он только сообщил бы ей, что жив и здоров. Господи, ей было так одиноко все эти годы без него. Она сердилась на Себастьяна из-за этого. Даже пыталась его возненавидеть. Неужели этот человек не понимает, сколько слез она из-за него пролила? Нет, похоже, он об этом даже не помышлял.
Элинор догадывалась, что Себастьян не имел права называть ей о своей работе и посвящать ее в то, какого рода задания ему приходилось выполнять. Можно только представить, какие деяния он совершил во имя Короны. Разве можно утверждать, что перед ней сейчас сиди? тот самый человек, за которого она когда-то выходила замуж? Кому клялась в вечной верности и любви до гроба?
Хотя разве это важно теперь?
Имеет ли какое-то значение?
Печать цинизма у него на лице возбуждала ее интерес и любопытство. Сегодня на балу Элинор весь вечер смотрела на мужа. Себастьян никогда не отличался застенчивостью и не сторонился людей. Его нельзя было назвать скрытным. Теперь в нем появилась какая-то сдержанность, которой не существовало раньше. Словно все свои эмоции Себастьян держал под строгим контролем, направляя любые свои действия на достижение конкретных целей. Он даже смеялся теперь по-другому. Словно даже смех для него — это своего рода психологический прием, предназначение которого — показать, что ему на все наплевать. Элинор заметила, что когда муж заводил с ней разговор на балу, он продолжал держать дистанцию, играть какую-то роль.
Нет, каждый раз, когда он смотрел на нее, его взгляд явно теплел. Элинор знала, что, несмотря ни на что, они с Себастьяном остались близкими людьми. Его улыбка одновременно манила и отвергала. Иногда, в какой-то момент, Элинор была способна поверить в то, что муж хочет ее, как прежде. Однако в следующую минуту уже начинала сомневаться даже в том, что за человек перед ней сейчас стоит. По крайней мере этот мужчина совсем не походил на того молодого человека, которым он был, когда ухаживал за ней когда-то в Испании.
Себастьян был мужественным и… источал опасность.
А разве сама Элинор не изменилась? Если верить лондонским газетам, она форменное чудовище. Но ясно, что это утверждение — вымысел чистейшей воды. Пусть в обществе Мейфэрскому незнакомцу приписывают все мыслимые и немыслимые пороки, правда заключается в том, что в душе Элинор — человек вполне безобидный. Она никогда в жизни не причиняла никому вреда намеренно. В общем-то и мухи не обидит. Даже подкармливает бродячих кошек, которых видит на улице. Само собой разумеется, отправляясь «на дело» по заданию герцогини, Элинор брала с собой оружие, и одному Богу известно, что случилось бы, если бы ей пришлось его применить. Но, слава Всевышнему, до этого никогда не доходило.
А вот ее мужу, насколько она знает, не раз доводилось пускать в ход оружие. Хотя его операции проводились под таким строжайшим секретом, что даже большие связи герцогини не помогли ничего разузнать о его делах.
Когда Себастьян получил задание, бросающее тень на его репутацию, и отправился во Францию, Элинор не стала его отговаривать. Даже не пыталась это сделать. Было ясно, что ее муж снова рвется в бой, что его тяготит вынужденное бездействие и он жаждет ощутить себя полезным своему отечеству. Элинор ничего другого не оставалось, как смириться с этим.
Но потом она часто задавала себе вопрос: чего стоило Себастьяну вернуться в строй? А что касается характера работы, которую он выполнял в дальнейшем, всякий раз, когда Элинор расспрашивала мужа о службе, тот неизменно отвечал:
— Я не хочу об этом говорить.
