сотрудников университета прибыли сюда на автобусе чартерным рейсом. Для Фэйт это был первый митинг за пределами университетской территории. Вдобавок здесь собралась пока что самая большая и буйная за все время толпа. Вместе со студентами и активистами сегодня распевали кричалки самые разные люди, начиная с юных школьников и заканчивая пожилыми мужчинами с тросточками. Новость о том, какое место выбрала корпорация «Кью» для строительства нового химического завода, в последние две недели затмила все остальные события, порождая протест едва ли не во всех слоях общества.
«Вот и хорошо, — подумала Фэйт, ненадолго переставая скандировать и стараясь восстановить дыхание. — Может статься, этот митинг наконец-то привлечёт внимание руководителей корпорации».
— Животные тоже люди! Спасём их от этой жути!
Фэйт и сама удивлялась, как быстро она привыкла митинговать. Всю жизнь она была тихоней — пай- девочкой, которая никогда не открывала рта и не создавала никому никаких проблем. Когда в начальной школе выбирали какую-либо команду, Фэйт всегда держалась позади остальных и смущённо смотрела себе под ноги, пока её имя наконец-таки не выкликали. В выпускном классе она ушла из редколлегии школьной стенгазеты, когда её решили сделать редактором отдела и заставить проводить совещания. А в тот раз, когда её старшая сестра вступила в нешуточную конфронтацию с соседом, встав на защиту его тощего и неухоженного пса, в результате чего фотография Гейл вместе с благодарностью от местного собачьего питомника появилась в газете, Фэйт потихоньку ухаживала за несчастной дворнягой. Именно она вернула тому псу здоровье и нашла ему новый дом.
Фэйт никогда не коробило то, что она вечно как бы оставалась за кадром. Больше того, она сама предпочитала там оставаться. Однако на митинге все было совсем по-другому. В этой большой шумной толпе Фэйт чувствовала себя так, как будто кто-то отпускал её на свободу. Она могла прыгать как ненормальная, кричать всё, что только в голову взбредёт, и при этом не переживать, какая она глупая или застенчивая. Как только Фэйт оказывалась в толпе митингующих, она сразу же чувствовала, что её там полностью принимают — как больше нигде и никогда.
Оскар всегда как-то странно на неё поглядывал, когда Фэйт пыталась все это ему объяснить. Впрочем, понимал он её или нет, Фэйт всё равно была благодарна парню за то, что он ввёл её в этот свой мир, который теперь стал также и её миром. По крайней мере, так ей уже начинало казаться. Фэйт просто невероятным казалось вдруг оглядеться и понять, что она составляет часть целой группы людей, которых глубоко заботят те же самые проблемы, что и её. Это знание давало девушке такое же чувство безопасности, какое не покидало её в раннем детстве, ещё до того, как умерли её родители. Фэйт обожала это чувство — ей было тепло, уютно, она ощущала себя частью одного целого…
— Смерть капиталистическим свиньям! — вдруг прозвучал где-то неподалёку пронзительный вопль. Фэйт испытала такой шок, что моментально выбросила из головы все свои воспоминания и раздумья.
Вздрогнув, она посмотрела в ту сторону и увидела, как какая-то женщина с совершенно безумными глазами вовсю размахивает плакатом с надписью особо грубого содержания. Фэйт не слишком радовало то, что на митингах она порой оказывалась плечом к плечу с откровенными фанатиками и радикалами. Восхищаясь их страстью и преданностью своему делу, она в то же самое время испытывала определённую неловкость — уж очень крайними были занимаемые ими позиции. Особенно Фэйт огорчало, когда СМИ изображали всех «зелёных» фанатиками и радикалами. И все же это казалось ей сравнительно небольшой ценой за отправку своего послания по назначению.
Ещё какое-то время Фэйт стояла на том же месте, активно размахивая обоими плакатами. В конце концов руки стали болеть, и она вдруг поняла, что Оскар уже довольно долго отсутствует. Тогда, прислонив оба плаката к ближайшему фонарному столбу, Фэйт стала пробираться сквозь толпу, высматри вая там своего приятеля. Меньше всего ей хотелось стоять отдельно от Оскара в толпе, которая с каждой минутой все росла и росла. Фэйт даже толком не знала, где им потом надо будет садиться обратно на автобус… В тот самый момент, когда Фэйт уже начала ощущать первые признаки настоящей паники, она наконец-то различила знакомые угловатые плечи Оскара и его непокорную тёмную шевелюру. Он стоял у тротуара в самом конце группы митингующих. Толпа здесь была не такой плотной, и Фэйт увидела, что Оскар обращается к какому-то задрипанному молодому человеку с козлиной бородкой. Обогнув компанию девушек подросткового возраста, затеявших какой-то танец в поддержку движения «зелёных» (при этом некий пожилой мужчина подыгрывал им на банджо), Фэйт подошла поближе. Но едва она наконец-то добралась до Оскара, как парень с козлиной бородкой устремился прочь и мгновенно скрылся в толпе.
— А, это ты, — поприветствовал её Оскар. — Что случилось?
— Ничего. А что это за парень?
— Который? — Оскар огляделся по сторонам. — А, ты про Зета. Да никто. В смысле, он просто парень, с которым я поддерживаю постоянный контакт в Интернете. Мы с ним решили здесь встретиться. — Тут он замахал руками перед лицом, словно бы отгоняя в сторону скверный запах. Такой жест Оскар использовал всякий раз, когда тема переставала его интересовать. — Лучше послушай, этот Зет только что рассказал мне кое-что интересное. Ты ещё помнишь своего доброго друга Аррельо?
Фэйт почувствовала, как вытягивается её лицо. Даже несмотря на то, что разрыв с доктором Аррельо сблизил её с Оскаром, эта тема по-прежнему оставалась для девушки весьма болезненной. Оскар, похоже, ни в какую не хотел понять, почему Фэйт всякий раз находит себе оправдание и не присоединяется к митингам у здания биологического факультета, под окнами кабинета Аррельо. Порой она и сама не очень это понимала. Поступив в согласии со своим обещанием, Фэйт попросила сменить ей научного руководителя, но какая-то малая часть её сердца, судя по всему, не желала мириться с таким положением дел.
Возможно, так получалось из-за того, что Фэйт была не до конца уверена в правиль ности избранной ею линии поведения. Ну почему она тогда не осталась и не выслушала дальнейшие объяснения доктора Аррельо? Оскар сказал, что поступку профессора нет и не может быть оправдания, но так ли это было на самом деле?
Фэйт пыталась не слишком ломать голову над подобными вопросами. Во-первых, девушка прекрасно понимала, что если она вернётся к Аррельо, то Оскар, скорее всего, её бросит. Он не раз угрожал так поступить. Хотя Фэйт и считала, что парень просто рисуется, всё равно лучше было не рисковать. В особенности сейчас, когда мир впервые за многие годы словно бы стал для неё раскрываться.
А кроме того, Фэйт сомневалась, что, даже переговори она ещё раз с доктором Аррельо, результат оказался бы иным. Искусной спорщицей она не была, особенно когда речь заходила о столь дорогом её сердцу предмете. У Фэйт просто не получалось в достаточной мере перестать чувствовать, чтобы перейти к доводам разума.
Вдобавок, даже если отбросить все остальные соображения, она не могла избавиться от навязчивого ощущения, что после того памятного разговора в кабинете профессор мог в ней разочароваться. А учитывая сколько лет Фэйт восхищалась этим человеком, с этим было трудно смириться. Ткк что же ей делать?
Оскар, похоже, не заметил испуга подруги.
— Зет слышал, что Аррельо подрядили выступить на том грандиозном съезде по проблемам окружающей среды, который будет проходить в следующем месяце в Австралии.
Фэйт уже знала про это событие — готовился Всемирный экологический съезд. Ещё несколько месяцев назад доктор Аррельо внёс его в своё расписание. Но Фэйт не стана говорить об этом Оскару. Она уже достаточно хорошо его знала. Когда Оскара перебивали, он всякий раз страшно раздражался.
— А правда, будет классно, если мы туда отправимся? — У Оскара аж загорелись глаза. — Мы бы смогли митинговать там против его болтовни. Дали бы этому ублюдку Аррельо и всему остальному миру понять, что добрый респектабельный доктор сейчас стал врагом номер один для окружающей среды… Короче говоря, устроили бы ему трёпку!
Фэйт слабо улыбнулась.
— Мне всегда хотелось побывать в Австралии, — сказала она, осторожно обходя вопрос о докторе Аррельо. — Вот бы поехать туда на какой-нибудь форум или просто так.
Оскар бросил на неё быстрый взгляд.
— А, понятно, — сказал он. — ТЪои любимые змеи, угадал?
— Ты так хорошо меня знаешь, — откликнулась Фэйт. — В Австралии есть столько ядовитых особей — тайцанов, смертельно ядовитых змей, медноголовых змей, мулы. Понимаешь, для моего герпетологического сердца весь тот континент — всё равно что Священный Грааль.
