— Почему ты перестала отвечать на мои письма? Кармелита вытерла пальцы салфеткой.

— Вот как получилось, подружка. Ты и я обменивались письмами пару лет. Сначала все было нормально. Мы все еще дружили. Но потом я почувствовала, что мы расходимся. Ты — приличная девушка с работой, а я — проститутка. Мне показалось неправильным продолжать писать тебе.

— Но мы все равно друзья, Кармелита, — тихо заметила Беверли. — Расскажи мне, что произошло.

Кармелита сжала салфетку в руке. Ее было еле слышно из-за волны длинных черных волос, которые почти закрывали ей лицо.

— В этот раз он меня по-настоящему напугал. Мы поссорились. У Мануэля появилась другая девушка. Он говорит, что не может все время любить одну женщину. Я застала их вместе и приревновала. Я ударила его. Он достал нож.

Кармелита подняла черные глаза, и Беверли увидела в них ту же боль, непонимание и стыд, что и много лет назад.

— Ты не поверишь, но меня спасла эта девушка. Она помешала ему. Он хотел ударить в сердце, но нож прошел вот здесь, — она показала на место ниже грудной клетки. — Я провела неделю в больнице. Приходила полиция и напугала меня. У меня появилась мысль, что Мануэль вернется и прикончит меня. Поэтому я попросила у медсестры бумагу и написала тебе письмо.

— Я выехала, как только получила его. Кармелита отвела взгляд.

— Я не была уверена, что ты его получишь. Я не знала, продолжаешь ли ты работать в кафе. Сейчас я жалею, что отправила его.

— Почему?

Кармелита чувствовала себя не в своей тарелке. За последний час она поняла, как много их разделяет. Теперь Рэчел была порядочной и чистой, а она, Кармелита, так и осталась изгоем. Рэчел даже поменяла имя, став Беверли Хайленд. Новое имя и новое лицо. С этой женщиной у нее не было ничего общего. Кармелита внезапно осознала, что разговаривает с незнакомкой.

— Слушай, а куда все идут? — спросила Кармелита. Она посмотрела на часы: почти час дня. Потом вспомнила: скоро проедет президентский кортеж.

— Кармелита, — позвала Беверли, — поехали со мной.

— Куда?

— В Калифорнию. Поехали со мной, и начнешь новую жизнь.

Кармелита изумилась.

— Уехать из Техаса?

— Да.

— Ой, нет!

Гслос Беверли стал еще мягче.

— Кармелита, ты счастлива?

Девушка пожала плечами:

— А кто счастлив?

— Ты можешь стать счастливой, если поедешь со мной, я дам тебе хорошую работу, ты сможешь учиться. Тебе понравится Калифорния.

Кармелита покачала головой.

Беверли дотронулась до руки подруги и произнесла:

— Помнишь, как мы вместе мечтали? Ты хотела учиться, работать в конторе, печатать, говорить по телефону. Ты сможешь достичь этого, если поедешь со мной. Кармелита, в Калифорнии сбываются мечты!

В испанских глазах Кармелиты появилось то редкое выражение, которое Беверли замечала иногда, давным-давно. Как будто ее посещали видения. В эти мгновения Кармелита испытывала надежду или, вернее, предчувствие надежды. Это случилось раньше, когда она научилась читать первые слова, когда продала первую шараду в журнал. Мечта о лучшей жизни загоралась в ее черных глазах в такие минуты. Но огонек быстро угасал, так же как и сейчас. Кармелита не умела надеяться и мечтать, она давно смирилась со своей страшной судьбой.

— Слишком поздно для меня, подружка, — произнесла она, глядя на клочья салфетки в руках, — я уже не смогу уехать.

— Почему?

— Я слишком стара. Мне двадцать пять. И потом Мануэль…

— Но ты не можешь любить его!

Любить? Мануэля? Может быть, когда-то она и любила Мануэля, но это было очень давно. Сейчас он был для нее просто мужчиной, который защищал ее, отбирал у нее деньги и приказывал. Когда у него было хорошее настроение, он хорошо к ней относился, когда она того заслуживала, он наказывал ее. Она не может уйти от Мануэля. Он решал за нее, он даже говорил ей, какую одежду носить. Она стала жить с ним с тринадцати лет. Он превратился в частичку ее самой.

Кармелита редко размышляла над своей жизнью. День за днем монотонно тянулись нескончаемой чередой! Она приводила мужчин в свою комнатушку и продавала свое тело. Кармелита жила в пустоте, без будущего. А, собственно, о чем думать? Мануэль заботился обо всем. Например, вчера вечером она сообщила ему, что опять беременна. Он сразу ответил:

— У меня есть парень, который тебе поможет. Несмотря на криминальный образ жизни, Кармелита Санчес была верной католичкой и каждую неделю исповедовалась. Ей предстояло исповедоваться в очередном большом грехе — еще одном аборте. Но так решил Мануэль. Кармелите и в голову не приходило подумать самой, не согласиться с ним и сказать: больше не будет абортов. Я оставлю ребенка.

Обе замолчали. Беверли отчаянно подыскивала слова, чтобы убедить подругу поехать с ней. Кармелита снова отчетливо почувствовала себя не в своей тарелке.

— Послушай, — сказала Кармелита, поднимаясь, — мне нужно идти, а то Мануэль начнет интересоваться, куда я пропала.

Уже в машине Беверли произнесла:

— Если ты боишься, что Мануэль разыщет тебя в Калифорнии, не волнуйся. Ему это не удастся. Ты изменишь имя. Помнишь, как тебе нравилось имя Кармен? Полностью изменишь свою личность, так же как и я.

Кармелита бросила на нее нервный взгляд. Да, это была реальная опасность — разыскивающий ее Мануэль. Но не только по этой причине она не могла покинуть его. Такие девушки, как она, не созданы для нормальной жизни, вот и все.

Беверли хотела добавить еще кое-что. Через несколько лет Кармелита начнет стареть, и Мануэль предпочтет ей кого-нибудь помоложе. Она останется совершенно одна, поистрепавшаяся женщина с панели, которая никому не нужна. Кармелита сама осознавала это. Они с Беверли понимали это уже девять лет назад, когда им было всего по шестнадцать.

Улица была запружена машинами. Кажется, весь Даллас хотел поприветствовать президента.

На перекрестке они застряли. Машину Беверли зажали со всех сторон, сзади в ее бампер почти врезался автобус, водитель которого непрерывно сигналил.

Кармелита ругалась по-испански и произнесла:

— Он же видит, что нам некуда ехать. Что толку гудеть?

Вдруг между машинами образовался просвет. Беверли отреагировала мгновенно. Они успели проскочить, а автобус и его сердитый водитель так и остались в пробке.

Машина Беверли нырнула на боковую улицу, где не было толпы, желающей поглазеть на президента.

— Мне нужно вернуться в Калифорнию, — сказала она Кармелите по дороге в отель. — Сегодня я уезжаю. Если ты передумаешь, я в отеле до шести вечера.

Дэнни Маккей жал на гудок, пытаясь заставить голубую машину убраться с дороги. Блондинка за рулем только рот разевала. Сидела и трепалась с подружкой.

Наконец появился просвет. Он опять нажал на гудок и закричал:

Вы читаете Бабочка
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату