те отрывки из рассказа Джона Монтегю. Какие еще свидетельства у вас имеются?
— Этого я не могу вам сказать, — ответила я, от всей души желая, чтобы мой голос не так сильно дрожал. — Я… обязалась хранить тайну.
— Но, мисс Лэнгтон, если вы обладаете свидетельствами, доказывающими правоту ваших слов, разве не ваш долг представить их публично?
— Они пока еще недостаточны для того, чтобы убедить суд или хотя бы кого-то, кто уверен, что Эленор Раксфорд виновна, — возразила я, чувствуя, что скольжу к самому краю пропасти.
— Однако они убедили вас, мисс Лэнгтон, — продолжал он настаивать. — Неужели вы не можете сказать нам, почему?
— Я не могу больше отвечать на ваши вопросы, мистер Рафаэл, могу лишь сказать, что моим самым большим желанием стало увидеть, как будет доказано, что Эленор Раксфорд невиновна.
На миг все смущенно смолкли, а затем, словно по молчаливому сигналу, мужчины поднялись с мест и принялись собирать свои вещи.
Я снова ушла к себе в комнату, намереваясь оставаться там до той поры, когда прибудут экипажи, однако оказалось, что мне невыносимо такое заточение. После нескольких минут беспокойного хождения взад и вперед по гостиной я решила в последний раз взглянуть на ту комнату, которую занимала Нелл. Выходя на площадку, я заметила, как в тени лестницы на противоположной стороне открывается дверь кабинета и оттуда выходит высокий человек — доктор Давенант. Он посмотрел в сторону библиотеки, как бы желая убедиться, что за ним никто не следует, уверенным шагом прошел через площадку и исчез в коридоре, ведущем к спальням. К тому времени, как я подошла ко входу в коридор, звук его шагов уже стих. Останавливаясь у каждого поворота, чтобы прислушаться, я шла как можно бесшумнее, пока не увидела дверь в комнату Нелл. Из двери падал бледный свет, колеблясь на пыльном полу коридора, и — пока я смотрела — этот свет пересекла какая-то тень. Меня охватил суеверный страх, я повернулась, чтобы бежать, но нога моя оскользнулась на упавшей на пол штукатурке, и под ней громко скрипнула половица. Тень стала еще темнее и, казалось, поднялась по противоположной стене: передо мной появился доктор Давенант.
— Ах, мисс Лэнгтон! Простите, если я напугал вас… и взял на себя смелость обследовать ваш дом. Это, как я понимаю, та самая комната, которую занимала Эленор Раксфорд?
Сейчас на нем не было темных очков, и его глаза чуть поблескивали в свете, падавшем из открытой двери.
— Да, сэр, это ее комната.
Он сделал жест по направлению к открытой двери, словно приглашая меня что-то осмотреть, и отступил в сторону, чтобы дать мне пройти. Вежливость побудила меня подчиниться его приглашению вопреки инстинктивному нежеланию это делать и мгновение спустя я стояла у письменного стола Нелл, а доктор Давенант оказался между мной и дверью.
— Что такое вы хотели показать мне, сэр? — спросила я, не в силах подавить страх, дрожью отдававшийся в моем голосе.
Выражение его лица трудно было прочесть из-за скрывавших его бороды и усов, но мне показалось, что я разглядела в глазах доктора искорки усмешки. Глаза его были такими темными, что радужки почти сливались со зрачками — настолько они казались черны. Я подумала, что это, возможно, и есть результат причиненного ему увечья.
— Несколько минут тому назад я нашел ваши замечания весьма стимулирующими, побуждающими к действию, — сказал он, спокойно проигнорировав мой вопрос. Его голос показался мне более глубоким и звучным, чем я его помнила. — Вы сказали, как мне представляется, что обладаете доказательствами того, что скорее Магнус, а не Эленор Раксфорд, является виновной стороной, однако вы связаны обязательством хранить тайну… Я не мог не задуматься над тем, кому же вы могли дать такое обязательство.
— Я не могу сказать вам это, сэр.
— Вот именно, мисс Лэнгтон. Только мне пришло в голову, что — если бы вам удалось отыскать Эленор Раксфорд — сохранение тайны было бы в высшей степени оправданно, поскольку ей по-прежнему грозит смертная казнь.
Он говорил вполне любезным, даже не очень серьезным тоном, но в его голосе звучало еще и что-то вроде насмешки. В раме двери он, казалось, высился надо мной словно башня.
— Вы глубоко заблуждаетесь, сэр. — Я не решалась попросить его дать мне пройти, опасаясь, что он откажется.
— Понимаю. — Взгляд его переместился с моего лица к кроватке в ее унылом алькове. — А что, как вы полагаете, стало с ребенком?
Сердце у меня сжалось, и на миг язык прилип к гортани.
— Я не могу, сэр… Вы не должны заставлять меня. А теперь, прошу вас…
— Мисс Лэнгтон, выслушайте меня. Ваше желание доказать, что Эленор Раксфорд невиновна, весьма похвально, но предположим, что вы неправы. Женщина, способная убить своего ребенка, способна на что угодно.
— Но она не…
— Вы, кажется, вполне уверены в этом. Я заверяю вас, мисс Лэнгтон, что, утаивая важные сведения, вы подвергаете себя серьезной опасности. Если вы правы и Магнус Раксфорд жив и на свободе, у него есть прямой интерес заставить вас замолчать. То же относится и к Эленор Раксфорд, если она совершила все эти преступления. Спросите себя, мисс Лэнгтон, почему это Уайтчепелский убийца ухитрился избежать поимки, при том что его подкарауливают в Лондоне все и каждый? Не потому ли, что этот убийца на самом деле — женщина?
— Не можете же вы всерьез предполагать, сэр, — сказала я, отстраняясь от него как можно дальше, — что Эленор Раксфорд…
— Я этого не утверждаю, мисс Лэнгтон. Я говорю лишь, что женщина, убив один раз, может быть так же безжалостна, как любой мужчина, и способна еще более искусно обманывать тех, кто ее окружает. Вот почему я настоятельно прошу вас довериться кому-то — мне, например, как эксперту по оценке доказательств и улик при расследовании преступлений. Разумеется, все, что вы мне скажете, я буду считать сведениями строго конфиденциальными: более того, я буду счастлив явиться по вашему поручению в Скотланд-Ярд, и тогда ваше имя может вообще никак не фигурировать в этом деле. В интересах правосудия и справедливости, мисс Лэнгтон, а также вашей собственной безопасности, я прошу вас довериться мне.
Голос его звучал теперь мягче и, в то время, как он говорил, взгляд его темных глаз был устремлен мне прямо в глаза. На миг мне показалось, что довериться ему будет самым разумным шагом на свете. Но даже закутанная в дорожный плащ, я вдруг ощутила, что меня опять начала бить дрожь, а доктор Давенант все еще стоял между мной и дверью.
— Благодарю вас, сэр, но теперь вам придется извинить меня; я обязательно… подумаю над тем, что вы мне сказали.
— Конечно, мисс Лэнгтон.
Он поклонился, шатнул назад в коридор и дал мне пройти.
Встревоженная этой встречей, я отправилась искать Эдвина и обнаружила его на галерее: он стоял в дальнем ее конце и с расстроенным видом разглядывал вход в убежище священника.
— Почему вы не сочли возможным довериться мне? — спросил он, когда я к нему подошла. — Неужели вы думали, что я тоже не поверю вам?
— Да нет, — ответила я. — Все это пришло мне в голову только вчера вечером.
— И вы не можете мне больше ничего сказать?
Я колебалась.
— Наверное, могу, — сказала я, — только не там, где нас смогут услышать другие. А чем вы заняты?
— Здесь что-то не так, — ответил он. — Внутри это убежище не больше, чем поставленный стоймя гроб: запертый в нем человек не мог бы выдержать дольше, чем несколько часов, а ведь большинство
