красной помадой, а аккуратные, совершенной формы ногти покрыты лаком того же цвета. На ногах гостьи красовались изящные золотистые босоножки на шпильке.
– Благодарю вас, миссис Дэвис, – хрипло сказал О'Мейл.
– Может быть, вам что-нибудь предложить? Кофе? Чай? – спросила экономка.
– Очень любезно с вашей стороны, – широко улыбнулась Джулия. – Но я пробуду совсем недолго. Спасибо. Я просто проезжала мимо и решила заглянуть на минутку.
Алан был уверен, что последнюю фразу она произнесла специально для него. Ведь от нее никто не требовал каких-либо подробностей. Джулия нагрянула к нему совершенно неожиданно, и Алан отнюдь не тешил себя наивными иллюзиями о том, что она нарядилась так специально, чтобы нанести ему визит.
– Что же привело тебя сюда? – почти потребовал он ответа, как только экономка оставила их.
Джулия холодно смерила его взглядом.
– Ты самый грубый мужчина из тех, кого мне довелось повстречать, – спокойно сказала она.
Он насмешливо поднял брови.
– По крайней мере, я в этом последователен.
– Верно, – согласилась она и объяснила: – Я зашла потому, что Ламберт намерен позвонить тебе сегодня и попросить, чтобы ты ускорил работу над моим портретом. Так вот, я хочу, чтобы ты отказался.
Алан поднял брови в насмешливом удивлении.
– А почему я должен отказываться? – спросил он.
– Уверена, что мне не нужно объяснять причину, – ответила Джулия, продолжая сверлить его немигающим взглядом.
Нет уж, после той пытки, которой он подвергся, О'Мейл никак не мог дать ей возможность улизнуть столь простым способом. Кроме того, его невероятно раздражало равнодушие, написанное на ее лице.
– Ты, вероятно, намекаешь на наш с тобой поцелуй в тот вечер? – не унимался он.
Щеки Джулии залил румянец.
– Помимо грубого нрава, Алан, у тебя еще и весьма избирательная память, – возмутилась она. – Это ты поцеловал меня!
– Ну, это было только в самом начале, – несколько скучным голосом проговорил он. – Если быть точным, ты достаточно страстно ответила мне.
Джулия сердито поджата губы.
– Ты далеко не джентльмен!
Нет, он-то как раз самый настоящий джентльмен, поскольку, если бы в данную минуту следовал своим отнюдь не джентльменским инстинктам, то бросился бы и начат целовать Джулию снова!
Его губы насмешливо искривились.
– Ну, а мистер Уиндем, конечно, джентльмен!
Она напряглась, и глаза ее холодно сверкнули.
– К чему ты клонишь?
Алан пожал плечами.
– Просто ни на секунду не могу поверить, что в том большом-пребольшом особняке Ламберт Уиндем спит в одной спальне, а ты невинно покоишься в другой, – презрительно заметил он.
– Полагаю, что это не ваше дело, мистер О'Мейл, – высокомерно заявила Джулия. – Сегодня я пришла к вам в надежде затронуть лучшие стороны вашего характера, но, видимо, таковых у вас просто нет.
– Уиндему ведь ничего не известно про тот вечер, не так ли? – вдруг спросил Алан, почти наверняка зная, что прав, но желая все же получить прямой ответ.
Джулия вспыхнула.
– Ламберт в курсе того, что мы виделись…
– Это не совсем то, что я имею в виду, и ты прекрасно знаешь об этом! – воскликнул он.
– Скажи мне, Алан, ты еще можешь ходить без посторонней помощи? – сузив глаза, насмешливо спросила она. – Тогда, думаю, ты сообразишь, что я не рассказала Ламберту о твоей чрезмерной фамильярности в тот вечер.
Алан сухо улыбнулся.
– То есть, ты намекаешь на то, что твой будущий муженек мне все кости переломает, не так ли?
О'Мейл не переставал думать о том, что будь Джулия его невестой, одна мысль о ее связи с другим мужчиной привела бы его в ярость.
Она бросила на него взгляд, полный неприязни.
– Ты…
– Кстати, а как твоя матушка? – внезапно переменил тему Алан, чувствуя, что Джулия собирается уйти, и одновременно не желая допустить этого.
Перемена темы застала ее врасплох. Немного помолчав, она устало ответила:
