Харрингтона, а не разгадывать загадки подозрительного незнакомца. Очень подозрительного незнакомца.
Робин решила начать отступление.
— Послушайте, мне действительно очень жаль, если я побеспокоила вас…
— Вы скорее побеспокоили Гарма, чем меня, — холодно отозвался мужчина.
— Гарма?.. Ах да, вашу собаку, — с запозданием поняла Робин.
Огромный пес, до сих пор с безразличным видом сидевший у ног хозяина, вдруг вскочил и снова угрожающе зарычал на Робин.
— Вам не стоит называть его так, — со странной усмешкой заметил незнакомец. — Он этого очень не любит.
Робин моргнула.
— Мне казалось, что вы только что сами называли его Гармом.
— Все верно, — согласился он. — Но я не называл его, — тут мужчина понизил голос, — собакой.
— Но ведь…
— Мы с вами оба знаем, кто он такой, но нет никакой нужды говорить об этом вслух. Гарм очень чувствителен в этом вопросе и может сильно расстроиться. А мы ведь не хотим, чтобы он расстроился, верно?
Робин посмотрела на продолжающего рычать пса.
— А что это за… Я хотела спросить, какой он породы?
— Бладхаунд. Гончая по крови. Вы хотите спросить что–нибудь еще или мы можем завершить нашу милую беседу? Мне нужно до ночи успеть закончить эту могилу, так что, с вашего позволения…
— Так это действительно могила? — прошептала Робин, охваченная новым приступом паники.
Она вдруг почувствовала, что ужасно замерзла, словно сырой, холодный туман проник и внутрь ее тела, пробирая до самых костей. Робин никогда не была поклонницей страшных историй про мертвецов и вампиров, но окружающая ее действительность все больше напоминала готический роман.
— А кого вы… — она оборвала вопрос на полуслове, инстинктивно предчувствуя, что если он будет задан, то ответ ей не понравится.
Медленно, маленькими шажками она начала двигаться вдоль стены прочь от незнакомца и его собаки. Ей приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не пуститься бежать. Ведь тогда она мгновенно превратилась бы в жертву, а ее недавний собеседник — в охотника. Нет, единственное, что ей остается, — это удалиться, не теряя достоинства.
Мужчина наблюдал за ее маневрами, не двигаясь с места.
— Вы, безусловно, правы, мистер… э–э–э… Я действительно отняла слишком много вашего времени, — пробормотала она с жалкой улыбкой, больше похожей на гримасу. — Я лучше пойду.
— Куда? — Вопрос прозвучал, как удар хлыста, и Робин вздрогнула.
— Простите?
Мужчина нахмурился.
— Мало кто сворачивает с шоссе на эту дорогу просто так. Здесь нет ничего, что могло бы заинтересовать туристов. Поэтому я спрашиваю вас: куда вы шли?
Шла… Какая угроза таилась в этом прошедшем времени!
Безусловно, сейчас был самый подходящий случай, чтобы спросить дорогу к дому Люка Харрингтона и, получив нужные указания — или не получив их, — благополучно вернуться к машине. Но Робин вдруг поняла, что ей ужасно не хочется объяснять этому подозрительному типу, куда она направляется. И зачем.
И все же необходимо было что–то ответить.
Она плотнее запахнула жакет, пытаясь защититься от пронизывающей сырости.
— Меня ждут друзья.
Да, это было правильнее всего. Намекнуть ему, что она не одна, что ее ждут, о ней беспокоятся и обязательно обратятся в полицию, если она в скором времени не вернется. Хотя в действительности Дотти вряд ли пошла бы на такие крайности, решив, что Робин просто передумала приезжать. Но этому человеку совсем не обязательно знать такие подробности.
— Должно быть, я просто сбилась с пути, — уже более уверенно продолжила она. — Мне пришлось оставить машину на шоссе из–за тумана, и, похоже, я свернула не на ту дорогу. Так что не буду вам мешать…
— Я уже сказал, что если вы кому–то и мешаете, то только Гарму.
— Но теперь он, кажется, уже успокоился? — В какой–то книге Робин читала, что любому преступнику труднее причинить вред человеку, с которым у него установилось что–то вроде связи, будь то даже простая беседа о ни к чему не обязывающих вещах. Иногда достаточно нескольких слов, чтобы преступник и жертва…
Проклятье! Она вовсе не жертва и не намерена быть ею! Она просто заблудившийся путник, который случайно наткнулся на… На что? Робин не была уверена, на что именно она наткнулась, но совершенно точно знала, что хочет немедленно убраться отсюда.
— Внешность бывает обманчива, — заметил мужчина. — Бладхаунды — прирожденные убийцы. Обычно их тренируют идти за своей добычей до конца.
— Вы что, пытаетесь напугать меня? — возмутилась Робин.
Губы мужчины скривились в подобии улыбки.
— Тут и пытаться нечего, — насмешливым тоном отозвался он.
Робин вспыхнула от смущения, но не отступила.
— Вы глубоко заблуждаетесь. Я не боюсь вас!
— Разве? — деланно удивился ее собеседник. — В таком случае, вы чертовски хорошо притворяетесь.
— Я не…
— Вот эта синяя жилка, которая бьется у вас на виске, — бесцеремонно прервал ее мужчина, — говорит о том, что и сердце у вас колотится как у пойманной пташки. К тому же у вас пересыхают губы, и вы все время их облизываете. Ваши улыбки выглядят натянутыми, потому что лицевые мускулы отказываются повиноваться вам. На верхней губе выступили капельки пота, хотя вы явно замерзли. А кисти рук так сильно сжаты в кулаки, что на ладонях должны остаться следы ногтей. Хотите, проверим?
И хотя каждое его слово было правдой, Робин не собиралась так легко сдаваться.
— А вы как думали? — воскликнула она. — Я заблудилась в этом дурацком тумане, промокла, вместо дома моих друзей набрела на это жуткое сооружение. — Робин ткнула пальцем в сторону дома. — А тут еще вы вылезаете из могилы, и вид у вас, между прочим, такой, словно вы пролежали в ней по меньшей мере месяц. И вдобавок эта… этот бладхаунд, который того и гляди вцепится мне в горло. И вы хотите, чтобы я выглядела спокойной и собранной?
На мужчину эта тирада не произвела ни малейшего впечатления.
— Я вообще ничего не хочу, — холодно ответил он, — по крайней мере, от вас. Я не приглашал вас сюда. Я понятия не имею, кто вы такая, и это меня совершенно не интересует.
— И вам нужно закончить могилу, — подхватила Робин, с отвращением глядя на собеседника.
— Именно, — отозвался тот. — Терпеть не могу, когда на моей земле валяются трупы.
И он указал рукой на траву под деревьями. Робин пригляделась и увидела то, чего раньше не замечала: темный, бесформенный сверток, запакованный в брезент. На мгновение ей показалось, что под плотной тканью угадываются очертания человеческого тела, а затем навалилась вязкая, удушающая чернота и мир перестал существовать для нее.
Сознание возвращалось постепенно. Сначала непрекращающаяся дурнота и ощущение влаги на лице. Затем по непривычной позе и легкому покачиванию Робин поняла, что ее куда–то несут на руках. Ощущение было уютным и успокаивающим, и Робин решилась открыть глаза.
Первое, что она увидела всего в нескольких дюймах от своих глаз, было хмурое и неприятное лицо человека, который, как она тут же вспомнила, несомненно, был убийцей, возможно даже маньяком. Робин открыла рот, чтобы закричать…
— Не вздумайте поднимать шум, — предостерег мужчина, который, казалось, глядел только себе под
