— Ты прекрасно знаешь это, — ядовито ответил чиновник.
— Да, точно. Моя дочь Артайнис — ты, конечно же, помнишь об украшении всего нашего дома? — выслала мне подробный отчет. Она может быть очень прилежной, по крайней мере когда задеты ее интересы. Женщины, что с них взять?
— Что ты здесь делаешь? — шепотом спросил Камрос, так как был не в состоянии произнести что- либо громче.
В нем зародилось ужасное подозрение.
— Я всего лишь рассказал нашему любимому правителю о твоих планах и последовавшей неудаче, мой друг.
Колонны отдалились, пол ушел из-под ног, все звуки умолкли. Мир Камроса рушился.
Улыбка ушла с лица Саргана, когда тот наклонился вперед:
— Тебе не следовало вмешиваться в мои дела, Камрос. Тебе не следовало также портить репутацию моей дочери — а таким образом и моей семьи. И совершенно точно тебе никогда не следовало вызывать гнева троллей.
— Я… я… — пролепетал Камрос, у которого спазм сжал горло.
— Я позабочусь о твоей семье, — серьезно заявил Сарган, снова становясь вежливым бывшим чиновником. — Ты можешь умереть спокойно, зная, что твоя неудача не навредит родным.
С этими словами седой дириец отвернулся и вышел из вестибюля.
Все еще не в состоянии сформулировать хоть одну ясную мысль, Камрос стоял как вкопанный, пока Пилон не закашлялся вежливо.
— Наш любимый господин уже ожидает тебя, фрикос. Он действительно очень срочно хочет поговорить с тобой.
79
Большой зал наполняла музыка, старая народная песня, в которой певец сначала пел одну строчку, а все остальные затем повторяли ее. Хотя мелодия была простой, ее ускоряющийся ритм захватывал Артайнис, и уже при следующем повторении она подхватила припев.
Влахаки собрались сегодня в Теремии, чтобы почтить нового воеводу, но также здесь было много масридов. И маленькая делегация из Дирии, так как могущественный Сарган Вульпон справедливо отметил, что сейчас как никогда необходимо наладить дипломатические отношения между двумя странами. Тем не менее ему с трудом далось принятие решения предложить свою дочь в качестве дирийской посланницы во Влахкисе. Но в конце концов он поддался на уговоры Артайнис, хотя, конечно, и не без заверения, что она станет причиной его ранней смерти. Но при этих словах он улыбался.
И таким образом юная дирийка снова стала гостьей в крепости Ремис, но на этот раз лишь на короткое время — так как новый воевода настоял на том, что дирийский посланник должен еще раз осмотреть Влахкис, и поэтому попросил своего брата составить посланнице компанию в путешествии, во время которого в течение нескольких недель они должны побывать во всех уголках Влахкиса, прежде чем Ионнис переедет в Дезу, приняв на себя титул бояра Мардева.
Артайнис рассматривала толпу людей в зале. Многие танцевали. Среди танцоров юная дирийка узнала Воису и ее Михалеса. «Значит, для них все закончилось хорошо», — довольно подумала она.
Ее взгляд переходил то на нового воеводу, то на его брата.
Оба молодых человека за последние недели и месяцы стали сильнее походить друг на друга. Ионнис, который отпустил волосы в соответствии с традицией влахаков, и Натиоле, который гораздо лучше ощущал себя в новой роли, чем она даже предполагала. Как раз в этот момент он разговаривал с мужчиной преклонных лет, тирады которого переносил так терпеливо, что Артайнис показалось, будто она видит перед собой Стена сал Дабрана. Ионнис стоял, прислонившись к колонне, и с закрытыми глазами подпевал бардам. Ей сообщили о том, что во время великой битвы он повел свои отряды в самую гущу врагов, туда, где пал его отец. Он отвоевал знамя и снова поднял его, и когда влахаки увидели, как взвился ворон, то получили новую надежду и неотступно следовали за ним в самые горячие места.
Теплая волна гордости поднималась у нее внутри, когда она смотрела на него, а рука сжимала пакет, который все еще закрытым лежал в ее сумке. Ионнис рассмеялся, увидев, что она не открывала его. Но это действительно принесло ей счастье, и теперь она не собиралась раскрывать его, по крайней мере до тех пор, пока ей не нужно будет окончательно распрощаться с Ионнисом.
Словно заметив ее взгляд, Натиоле посмотрел на нее. Он улыбнулся, сказал что-то коротко мужчине, с которым только что беседовал, и пошел к ней.
— Ну, Артайнис Вульпон, вы наслаждаетесь праздником? — спросил он с лукавой улыбкой.
Они уже давно больше не разговаривали так официально, но, очевидно, юному воеводе нравилось дразнить ее таким образом.
— Конечно. Я надеюсь только, что, несмотря на такое количество ядовитых взглядов, мое вино не стало ядом, — легко ответила она.
Естественно, не все влахаки были в восторге от того, что юная дирийка снова появилась при дворе в Ремисе. Но она спокойно воспринимала отрицательное отношение отдельных дворян. Благодаря полученному образованию она была хорошо подготовлена к такой трудной дипломатической миссии.
— Кубки с ядом и планы подлых убийств, надеюсь, остались в прошлом.
Ионнис открыл глаза и посмотрел в их сторону. Он махнул им и стал пробираться к ним сквозь толпу гостей.
— Когда ты будешь жить с Ионнисом в Дезе, люди быстро забудут, что ты чужеземная шпионка из империи, — заявил Натиоле, снова шутливым тоном.
— Пока я не забуду о своих корнях, среди вас, варваров, мне и так неплохо.
Натиоле рассмеялся.
— Ионнис уж точно никакой не варвар. Боюсь, ты испортила его раз и навсегда.
Она с упреком приподняла бровь:
— Немного больше такой порчи не повредит также тебе и твоим немытым товарищам.
— Я буду скучать по брату, — признался Натиоле после короткой паузы, когда ее смех утих. — Вы должны часто приезжать сюда, в Теремию.
Он посмотрел на нее долгим взглядом. А потом тихо добавил:
— Ведь по тебе я буду тоже скучать.
Она озадаченно взглянула на юношу. Но прежде чем успела что-то ответить, к ним наконец добрался Ионнис. Он обнял ее за талию.
— Думаю, песня уже закончилась, — сказал он. — Хочешь потанцевать?
80
В груди Керра вибрировал двойной удар сердца. Он чувствовал это изменение каждое мгновение. И спокойно принимал его.
Путь вел его сквозь подземный мир, через все пограничные районы между областями троллей старых племен и потомства Анды, где он редко встречал кого-либо. Он бесцельно бродил, охотился, когда был голоден, пил, когда чувствовал жажду. Улетучилась вся ответственность, с тех пор как они вернулись на родину.
Влахаки и масриды защищали троллей после битвы, пока солнце не село. Белый Медведь к этому моменту уже исчез, но Керр чувствовал его новую жизненную силу. То, что, несмотря ни на какие усилия, не удалось ему, Керру, выполнил Ацот: Белый Медведь исцелился от своих ран, и его уверенность пронизывала всех троллей, уравнивая старые племена и потомство Анды. Но глубинному пришлось заплатить за это высокую цену. Дух темноты все еще существовал, со всей его болью. Только теперь это был Ацот, который
