— Подготовьте флаги.
Внезапно она почувствовала себя так, словно не могла дождаться следующей атаки, она даже радовалась ей. Боевой дух империи был силен, но сейчас они нанесут удар, который, возможно, решит исход сражения.
Из ее тела улетучилась вся усталость, и ее взгляд был направлен на бывших соратников, которые выстраивались во вражеских рядах. Другие отряды империи больше не имели значения, поле боя со всеми убитыми и ранеными исчезло на мгновение из ее сознания. Все ее Я сконцентрировалось на одном этом участке.
Потом зазвучали горны, и атака началась. Империя все еще не подключала конницу, и по склону наверх устремилась пехота.
— Подайте влахакам знак.
Развернули знамена, и Ана бросила робкий взгляд на запад. Она боялась, что ее сигнал останется незамеченным, но отсутствие стрел показало, что Стен понял.
Ее бывшие наемники устремились вперед, увлекая за собой других солдат. Вот они еще на расстоянии сотни шагов, потом уже всего пятидесяти.
— Сейчас!
Высоко взвился еще один стяг — боевое знамя Флорес, двойной ворон. Сердце Аны пропустило один удар. Наемники продолжали идти. В любой момент Берофан должен был увидеть сигнал, должен был развернуть людей и напасть на империю. В любое мгновение…
Тут наемники со всего размаху налетели на влахаков. Ана, не веря своим глазам, смотрела на то место, не в состоянии осознать предательства.
— Они идут! — заревел Тирадар. — Приготовиться!
Его слова вывели ее из оцепенения. Она повернулась к несущимся на нее врагам, но, прежде чем успела даже накинуть шлем на лицо, они уже подлетели к ним и напали на масридов, словно голодные волки.
70
В течение нескольких мгновений триумф превратился в ужас. Вместо того чтобы напасть на империю, наемники, которые когда-то подчинялись Флорес, пробили ряды Стена. Натиоле, ничего не понимая, смотрел на происходящее посреди фронта. Но у него не было времени подумать о том, что это означало для битвы, так как ему нужно было защищать свой фланг.
Его руки болезненно запротестовали, когда он поднял щит и меч, чтобы встретить первого противника. Он блокировал удар, коротко выступил вперед и сам ударил. Но его удар попал всего лишь в щит врага. Сбоку на него дернулось копье, заставляя отступить назад. Натиоле проворно вернулся в ряд, щит к щиту, принял следующий удар и снова ударил. На этот раз он нашел брешь, его меч, скользнув по металлу, вонзился в плоть, и он вытащил его назад уже в крови.
На них напирало все больше солдат. Шаг за шагом Натиоле и воины, которые боролись рядом с ним, отступали.
Усталый Натиоле отошел, и другие заняли его место, в то время как он пробежал несколько шагов в сторону склона, снял шлем и внимательно осмотрел поле боя.
У него даже сердце екнуло от того, что он увидел.
По центру фронт отступал. Туда устремлялось все больше имперских солдат, а линии защитников становились все тоньше и тоньше: Дальше на восток масриды, казалось, еще были в состоянии сохранять свои позиции. Но знамя Аны Натиоле увидел ближе к центру. Там, где масриды боролись рядом с влахаками, было самое слабое место их позиции, и Ана, судя по всему, поняла опасность.
Стоял оглушительный шум, тем не менее Натиоле четко понял: «Мы должны отступить. Если центр продолжит разрываться, то образуются бреши, и тогда придется надеяться только на милость духов».
Его глаза искали знамя отца, и в течение нескольких ужасных мгновений он не мог обнаружить его. Но потом оно снова поднялось, в крови, истерзанное… Но все еще высоко.
— Медленно отступаем! — приказал он так громко, как только смог. — Подтягиваемся к центру!
Отступление во время битвы могло быть убийственным, и юный влахак знал об этом. В любой момент боевой дух мог сломаться, а упорядоченный маневр — превратиться в неудержимое бегство. Чтобы предотвратить это, Натиоле оставался рядом со своими людьми, подбадривал, отдавал приказы, снова и снова прыгал в первые ряды и дрался там, где превосходство противника было самым большим. Но им приходилось отступать, так как центр отходил все дальше, а империя просто посылала на них все больше воинов.
Теперь и фланг Аны стал отходить, преследуемый бесконечной массой имперских солдат.
Но самый сильный удар пришелся на Стена.
Натиоле сжал руки в кулаки, когда с горечью осознал, что ничем не может помочь отцу.
71
— Ко мне!
Крик заглушил шум битвы, вопли раненых, даже рев атакующих. Что-то не заладилось с планом Аны, чтобы наемники сменили сторону в ходе битвы, он провалился. И Стену ничего больше не оставалось, как противостоять лавине стали каждым вдохом, каждой клеточкой своего тела.
Каждый шаг, который они делали назад, приближал империю к цели. Они были единственной защитой своей родины, и они не могли позволить себе быть побежденными. Их задачей было продержаться здесь, пока в происходящее смогут вмешаться тролли и помогут улучшить положение влахаков и масридов. Им нужно выстоять до тех пор. «Влахкис слишком долго был в руках тиранов, — подумал Стен. — Я не допущу, чтобы моей земле, моим сыновьям пришлось жить под кнутом».
Вокруг воеводы собралась его лейб-гвардия. Он еще раз ринулся вперед, крепко держа меч обеими руками. Его удары были быстры и беспощадны. Один противник упал, с наполовину сорванным шлемом и раздробленной головой. Другой схватился за ужасную рану в груди. Стен уклонялся от ответных ударов, парировал пику, ударил дирийца в живот. Затем зацепил по ногам одного противника и воспользовался размахом, чтобы вонзить меч в горло следующего. Одной силой воли он теснил врагов назад, создавал бреши там, где их не было. Он почти не замечал усталости, которая постепенно овладевала всем телом, отказывался признавать, что многочасовая борьба берет свое.
Воины Стена следовали за ним, прикрывая его со спины. Большой темнокожий человек в отличных доспехах выступил к нему навстречу… В руках меч и щит… Он был необычайно быстр для своих размеров, и он сразу же пробился к Стену.
С большим трудом воеводе удалось уклониться от удара. Его ответный удар был слаб и не нацелен, но он оттеснил соперника, Стен отвоевал достаточно времени, чтобы восстановить равновесие. Он парировал следующий удар и со щитом накинулся на мужчину. Они вместе отшатнулись в сторону. Длинный меч Стена был бесполезным в таком близком бою, а темнокожий воин уже поднял свой клинок, чтобы ударить. Стен в отчаянии схватил щит и развернул его. Острие клинка вонзилось в плечо, пробив кольчугу и кожаные доспехи, кожу и плоть. Из раны потекла горячая кровь, но Стен ударил противника лбом по носу. От удара у воеводы мгновение перед глазами были только светлые огоньки, но темнокожий отошел на шаг. Рука противника инстинктивно поднялась к кровоточащему носу, потом он наступил на руку убитого воина и споткнулся. Стен подскочил за ним. Проведенный удар послал волну резкой боли в раненую руку, но его меч разрубил доспехи противника на шее и почти наполовину отделил голову от туловища.
Пока темнокожий с широко раскрытыми глазами встречал своих богов, Стен оперся на меч, тяжело дыша.
Потом он выпрямился.
