мне, то исконными хозяевами всех этих мест следует считать именно их. Дон Колумб случайно наткнулся на эти обширнейшие, как это теперь ясно, земли. Совершенно случайно, можно сказать, по ошибке. Наткнулся, блуждая в поисках нового, более короткого пути в Индию.
Испанцы увидели простодушных полуголых дикарей и быстро поняли, что их легко обмануть. Этим они и занялись. Заметьте, сударь, что я лишь излагаю точку зрения господина Эвелина. Как ни доверчивы были местные обитатели, но наконец и они поняли, что с ними поступают вовсе не по-христиански, не так, как учили их поступать белые миссионеры, прибывавшие с испанцами. Они стали сопротивляться.
Но их оружию было далеко до европейского. Индейцев начали истреблять, постепенно загоняя их все глубже в дебри материка и захватывая их земли.
Дело дошло до того, что его католическое величество король Испании объявил весь Новый Свет своим владением и запретил туда доступ кому бы то ни было другому, сделав разве что исключение для португальского монарха. Это обстоятельство всегда вызывало у господина Эвелина неподдельное возмущение. Он заключал, что раз испанцы поступают с индейцами несправедливо и грабят их, то и сами вполне заслуживают такого же обращения.
— Если можно грабить им, то почему нельзя нам? — усмехнулся мушкетер. — Если есть желание, не так ли, Планше?
— Ах, сударь. Все это сложно, и не мне об этом судить.
— Верно, Планше. Давай-ка оставим философию и вернемся к твоему побегу. Я сгораю от любопытства! — вскричал д'Артаньян, которому и на самом деле не терпелось узнать версию побега в исполнении Планше. Версию капитана Ван Вейде он уже слышал.
— Это весьма поучительная история, сударь, — важно ответил Планше. Итак, мы вернулись в лагерь. Но передышка была недолгой. Как и следовало ожидать, испанцы не захотели оставить безнаказанным разграбление селений и выслали против нас большой отряд. Заварилась такая каша, сударь, что пули так и свистели мимо ушей. Все палили друг в друга, едва завидев кого-нибудь и, наверное, по ошибке перестреляли немало своих.
Когда дым рассеялся, мы увидели, что поле боя осталось за нами, а следовательно, и сама победа принадлежала нам. После этого нам совсем не стало никакого житья, потому что испанцы поставили себе целью уничтожить наше пиратское гнездо в этой части Эспаньолы и даже снарядили и послали в бухту возле мыса Тибурон два корабля.
Тут-то у пиратов и возник дерзкий план. Они решили разделиться на два отряда. Первый должен был отвлекать испанцев, а второй — попытаться завладеть хотя бы одним кораблем. Авантюра им удалась, сударь, и они захватили корабль, взяв его на абордаж. Позже они назвали его «Веселый Рок» в честь старого главаря.
Я не стану описывать все военные действия, сударь. У меня это не получилось бы, так как большую часть времени, пока они велись, картины боя укрывали от меня высокие кустарники и деревья. Мы с Гримо постарались не попадаться на глаза воюющим сторонам, хотя и принадлежали к одной из них, потому что питались мясом, зажаренным на кострах буканьеров.
Тем больше нам хотелось укрыться в лесу. Испанцы попросту повесили бы нас, попадись мы им в руки именно тогда.
— Вы ведь все-таки попались им, не правда ли?
— Совершенная правда, сударь. Однако при значительно более благоприятных для нас обстоятельствах.
— Так вы попали в плен…
— Когда без оглядки удирали от наших пиратов, а те, изрыгая проклятия, осыпали нас градом пуль.
— Вот оно что, — задумчиво протянул гасконец. — Значит, разбойники перестали дарить вас с Гримо своим расположением.
В глазах Планше заплясали бесенята.
— Ох, сударь! Я бы на их месте тоже… прекратил знакомство с людьми, которые…
— Которые — что, Планше?
— Которые без единого выстрела вывели из строя чуть поменее сотни дюжих молодцов.
— Кто же эти великаны, Планше?
— Я имею в виду нас с Гримо, — скромно, но с достоинством отвечал Планше. — Ну и господина Эвелина.
— Как же вам удалось совершить этот подвиг?
— Это все из-за правильной дозировки — во-первых, и благодаря тому, что господин Эвелин — большой знаток местной флоры, сударь. Я, конечно, имею в виду остров Эспаньолу в Карибском море, а не Иль-де-Франс, сударь.
— Верно, — с улыбкой заметил д'Артаньян. — Этот морской бродяга и впрямь, пожалуй, лучше знает растительность Нового Света, чем родные края. Но объясни мне, Планше, какая связь может быть между познаниями господина Эвелина и всей той суматохой, которая поднялась из-за тебя и Гримо в лагере пиратов?
— Связь есть, сударь. И самая прямая. Сейчас вы это увидите сами. Все обитатели лагеря имели обыкновение каждый день славить Бахуса, выпивая не менее двух пинт пальмового вина, так как другое попадалось в их руки гораздо реже, чем хотелось бы. Вы помните, сударь, я рассказывал вам, как это вино добывают.
— Ты действительно уделил внимание этой интересной теме, Планше.
— Так вот, господин Эвелин подсказал нам рецепт этого вина.
— По-моему, в прошлый раз ты говорил обратное. Стоит дать соку пальмового дерева перебродить — и вино готово! — посмеиваясь в усы, заметил мушкетер.
— Э-э, сударь! Нет такой вещи в природе, которую не может улучшить человеческий разум.
— Положительно ты стал философом, Планше. Мне становится не по себе в твоей компании.
— Сударь, поверьте, у меня и в мыслях не было, что мои слова придутся вам не по душе. Я их беру назад.
— Напротив. Продолжай, сделай милость. Как же улучшил вино разум господина Эвелина?
— Улучшил не он, это сделали мы с Гримо, когда представился момент. Господин Эвелин только предложил рецепт. В тамошних краях растет такое неприятное дерево. Оно зовется…
— Манцилин? — со смехом спросил д'Артаньян. Планше чуть не выпал из седла от удивления.
— Как, сударь?! Вы знаете?!! — воскликнул славный малый, немного оправившись от первого потрясения.
— Признаюсь, я немного посвящен в историю твоего побега.
— Кто же мог вам об этом рассказать, сударь? Уж, конечно, не Гримо.
— Еще бы! Гримо не способен на такой подвиг. Ему понадобилось бы произнести слов больше, чем он выговорил за всю жизнь.
— Тогда, сударь, я вовсе ничего не понимаю!
— Мне рассказал все не кто иной, как наш бравый капитан. Я повстречал его в Пьемонте, направляясь к армии.
— Значит, вам все известно? — заключил Планше.
— Отнюдь. Мне, например, непонятно, почему господин Эвелин не предупредил капитана Ван Вейде о готовящемся… улучшении букета вина. Тогда бравый шкипер смог бы избежать печальной участи любителей ежедневной выпивки. Кроме того, я совсем ничего не знаю о том, каким образом вы оказались в плену у испанцев. Ведь, как ты понимаешь, капитан оставался на берегу и ничего на этот счет мне сообщить не мог.
— На ваш первый вопрос ответить легче, сударь.
— Отлично.
— Поэтому я начну со второго.
— Ты силен в парадоксах, Планше! Это еще почему?
— Чтобы не портить вам впечатление от моей истории.
— Нет, Планше, так дело не пойдет. Ты еще ничего не рассказал мне об испанцах. Как вы оказались у
